— Вы думаете, мое слово для него так много значит? — удивился Андрет.
— г О! Конечно, не так много, как для меня… — Кэми сбилась и покраснела.
— Хорошо, — вздохнул Андрет. — Я подумаю. Давайте подождем до утра. Иногда ночью приходят самые необычные мысли.
— Ну вот, теперь вы еще не будете из-за меня спать! — искренне расстроилась Кэми. — Пожалуйста, не утруждайте себя слишком.
— Это я вам твердо обещаю, — отозвался Андрет. — Прошу вас только об одном: пожалуйста, прекратите меня стесняться и запомните — я не всегда делаю, что хочу, жизнь поворачивается по-всякому, но здесь и сейчас я буду делать только то, что доставит мне удовольствие. Поэтому вам не нужно думать, что меня затруднит, а что нет. Это уж я как-нибудь сам решу.
На улице небо затянуло тучами, повалили крупные хлопья снега. Ветер с озера сносил их, бросал прямо в лицо, и Андрету пришлось спрятать под своим плащом Крисси, иначе та до костей продрогла бы по дороге домой.
Несмотря на все уверения Кэми и Нэта, что зимой у них мало гостей, в нижнем зале гостиницы было полно народу: все больше девицы на выданье, да их матушки — все в нарядных чепцах и новых шалях. Они толпились вокруг стола и степенно гудели — ни дать ни взять пчелы у летка.
— Что тут происходит? — спросил Андрет у Крисси.
— Ну как же! — удивилась та. — Караваи принесли, завтра торговаться начнут.
— С кем торговаться?
— Ну парни промеж собой.
— Зачем?
— Как зачем? Посвататься охота.
— Ничего не понимаю, — Андрет тряхнул головой. — Объясни
толком.
— Ну день такой. Каждая девка каравай печет. А завтра парни придут и за эти караваи торговаться начнут. Кто себе хлеб выторгует, своей зазнобе его подарит — и вроде как посватался. Ну то есть не по-настоящему посватался, а как заявку сделал. Она ему потом от ворот поворот дать может, но только так редко бывает. Обычно у всех уже сговорено.
— А каравай все равно какой?
— То есть как все равно?
— Ну чтобы посвататься, нужно каравай купить у той самой э-э… девицы, какую хочешь?
— Да нет. Можно любой. Просто сейчас на них папа цену ставить будет. Бабы на них всем миром посмотрят, решат какой лучше, тот будет самый дорогой, а прочие — подешевле. Какой парень самый дорогой каравай купит — тому почет, и невесте его тоже. Сразу видят, что парень девку дорого ценит, раз на каравай денег не пожалел. Стряпухе тоже почет — у кого караваи дороже, того замуж охотнее берут. У мамы раньше дорогие караваи всегда были, только она говорит, папа за нее когда сватался, подгорелый какой-то и кособокий выторговал. Говорил, я, мол, лучше на эти деньги тебе платочек куплю. Только мама говорит, что и платочек он ей потом тоже косой какой-то купил, и жизнь у них такая кособокая.
Наутро погода расщедрилась. Снова выглянуло солнышко, и первый молодой снежок хрустко поскрипывал под ногами у торгашей. Внизу, под террасой гостиницы, и в самом деле собрались все молодые холостяки городка, невесты-мастерицы чинно восседали на террасе. Нэт вел торг. Андрет тоже вышел полюбопытствовать. Торг шел бойко. Самые дешевые караваи быстро расхватали парни победнее и под ехидные комментарии кумушек поднесли своим избранницам. Те, ясное дело, надули губы и скуксились, но подношения приняли. Видно, хорошо знали, на что могут рассчитывать, и не обольщались.
Когда дело дошло до более дорогих хлебов, страсти накалились, богатые сынки начали трясти мошной, девушки раскраснелись и с каждой секундой все хорошели и хорошели. Наконец дело дошло до последнего каравая — нежного, румяного и душистого короля стола.
К этому времени на торгах остались всего два торгаша — родные братья, сыновья господина Келада. Оба еще недавно начали брить усы, деньги у обоих были из одной шкатулки, но это их ничуть не останавливало — оба хорохорились и набивали цену, желая во что бы то ни стало одержать верх. Андрет постоял, послушал эту перебранку, потом, когда ребята всласть позвенели кошельками, разом удвоил цену. Младший из братьев сразу сник, старший еще разок надбавил, тогда Андрет с милой улыбкой утроил цену и получил каравай в полное свое пользование.
Вместе с хлебом он вышел на улицу и, все, кто еще оставался на террасе, потянулись следом за ним — посмотреть, кому сегодня такое счастье. Андрет провел их через весь город, заставил подняться на две изрядно обледеневших лестницы. Наконец, когда терпение зрителей было уже ла исходе, он постучался в расписанную цветами дверь маленького дома.
Ответа не было. Андрет постучал еще раз, громче. Наконец дверь отворилась. На пороге стояла Кэми в облаке золотых волос — она как раз причесывалась, так что все вышло очень удачно. Андрет встал на одно колено, поцеловал каравай и протянул его женщине.
Затеяв торговлю за каравай, Андрет вовсе не собирался жениться. Он не сомневался, что ему откажут, — что он за жених? Ни кола, ни двора, ни нормального дохода. Он просто хотел хоть немного поднять цену Кэми на здешнем брачном рынке. Намекнуть здешним вдовцам, что если они не будут порасторопнее, дом и пасеки уйдут на сторону. Но раз Кэми не отказала, то и у него не было ни одной разумной причины идти на попятный.
Разумеется, Нэт и прочие горожане были не в восторге от его предложения. Вечером того же дня Андрета вызвали на смотрины к Нэту, Эркилю и Осви. Допросили с пристрастием: кто он, откуда родом, как попал в Венетту, кто может засвидетельствовать его добропорядочность. Он ничего не скрывал — не было ни времени, ни желания что-то придумывать. В качестве поручителей Андрет назвал Эдреда и дюжину бывших клиентов. Возможно, это произвело впечатление, и все же сомнения остались. Андрета отправили прогуляться, призвали Кэми. Дверь была тяжелая, дубовая, но даже сквозь нее пробивались отголоски бушующих в комнате страстей:
— По миру пойдешь!
— Лучше уж с ним по миру, чем с тобой за одним столом!
Кэми вышла с красными пятнами на щеках, губы гневно сжаты, глаза мечут молнии. Андрет только руками развел: — За что мне такая красота?!
Кэми тут же потухла, сникла, ссутулилась и стала просить прощения. За дверью меж тем продолжались споры, но видно, Кэми сумела задать им перца — дом и земли, как ни крути, были ее, и пока что она там была полная хозяйка. Так что Андрету не отказали наотрез, просто милостиво отпустили пока что назад, в Венетту, пообещав навести справки.
Андрет поехал, сам не зная, что ему теперь делать. Все вновь слишком быстро переменилось, и он понимал, что дальнейший ход событий, скорее всего, будет не слишком-то зависеть от его желаний. Оставалась одна надежда — на мудрый совет Эдреда.
Как ни странно, Эдред перемены одобрил целиком и полностью: «Сколько уж тебе можно тут болтаться? Это дело для молодых. Мы с тобой неплохо потрудились, а теперь пора уже тебе и о себе позаботиться. Будь я чуть помоложе, я б тебе позавидовал — проторчал вот весь свой век в этом проклятом городе, а по мне так нет спокойнее и привольнее деревенской жизни. Смотри только, не растолстей там».
