— Я сказал — не открывай его. Так что ты никогда не узнаешь.
— Дерьмо!
— Съешь что-нибудь. Я иду спать.
Оставшись одна, Клер развернула письмо, от которого исходил слабый запах высушенных роз — как будто бумага хранилась в коробке с лепестками. Интересно, сколько ей лет?
Записка была простая, короткая, но при чтении ее Клер пробрала дрожь.
Я нахожу, что ты продвинулась в занятиях недостаточно. Мне казалось, ты приложишь все усилия, чтобы извлечь из них все возможное. Время истекает. Меня не волнует, как ты это организуешь, но спустя два дня ты должна продемонстрировать не менее чем средний уровень постижения того, чему тебя учат. Майкла привлекать нельзя — слишком рискованно.
И все. Клер несколько мгновений смотрела на написанные аккуратным почерком строчки, потом сложила записку и сунула в конверт. Она по-прежнему чувствовала усталость и голод, но теперь над всем этим преобладал страх.
Амелия недовольна ею.
Это очень скверно.
Два дня. А Майкл мог сопровождать ее только по вечерам.
Нет, откладывать нельзя.
Клер порылась в рюкзаке. Склянка с красными кристаллами по-прежнему была там, в кармане на молнии.
Если взять машину Майкла… Нет, не выйдет. Сквозь тонированные стекла ей в жизни ничего не разглядеть; как же вести автомобиль? И детектив Лоув не станет ее подвозить. Можно, конечно, попробовать позвонить Хессу, однако сегодняшнее поведение его коллеги настораживало и пугало.
И все же отправиться в путь пешком она не могла.
Вздохнув, она позвонила Эдди, таксисту.
— Что? — взорвался он. — Имею я право на выходной день? Ну, чего тебе?
— Эдди, я очень, очень извиняюсь. Окажите мне любезность. — Клер торопливо проверила, сколько у нее денег. — Поездка совсем короткая, и я заплачу вдвое. Пожалуйста.
— Вдвое? Я не принимаю чеки.
— Знаю. Плачу наличными.
— Ждать не буду. Подбираю, ссаживаю и уезжаю.
— Эдди! Двойная плата! Вы хотите получить ее или нет?
— Ладно, ладно, не выпрыгивай из штанов. Говори адрес.
— Дом Майкла Гласса.
Тяжкий вздох Эдди напоминал маленький ураган.
— Опять ты. Ладно, буду. Но, клянусь, в последний раз. Суббота — это святое.
— Да! Да! В самый последний раз.
Эдди отключился. Кусая губу, Клер сунула записку Амелии в рюкзак, от всей души надеясь, что Майкл действительно спит. Потому что если он случайно подслушал ее разговор с таксистом, отговорками она не отделается.
Машина — когда-то желтая, а теперь выцветшая на солнце — появилась через пять минут. Клер ждала на подъездной дорожке, тут же села внутрь и отдала Эдди все деньги, которые у нее были. Он дважды пересчитал их, заворчал и включил счетчик.
— Адрес?
— Дом Кэтрин Дей.
Езда с Эдди научила ее тому, что никаких номеров сообщать не надо, только имя. Он знал всех уроженцев города и кто где живет, а студентов просто высаживал у кампуса.
Перекинув руку через спинку сиденья, Эдди хмуро воззрился на Клер. Это был крупный парень с непокорными темными волосами и глазами неизвестного цвета, поскольку по большей части он хмурился.
— Дом Дей. Уверена?
— Уверена.
— Я ведь сказал, что ждать не буду?
— Эдди, поезжайте, пожалуйста!
— Ладно, твои заботы.
И он с такой силой вжал педаль газа, что Клер отбросило на подушки.
12
Проникнуть в хижину Мирнина не составляло труда — вообще говоря, искусство требовалось для того, чтобы не оказаться там. И разумеется, чтобы выйти оттуда. Тонкие полоски света разрезали тьму, проникая сквозь неплотно пригнанные доски, но все равно видно было плохо, да и Клер практически не приходилось бродить в логове Мирнина в темноте. Или даже в полумраке. На полке рядом с дверью она нашла фонарик и включила его. Бледный круг света заскользил по пыльному полу и остановился на уходящей вниз узкой лестнице.
Она двигалась очень медленно, очень осторожно.
— Мирнин? — позвала она тихонько, зная, что он все равно услышит: из-за постоянной тишины и недостатка общения у него чрезвычайно обострился слух.
Никакого ответа.
— Мирнин?
У подножия лестницы Клер увидела яркий свет. Судя по его странному оттенку, хозяин задействовал все многообразные имеющиеся у него источники освещения: электрические, масляные и даже свечи.
— Мирнин, это Клер. Где вы?
Обычно хозяин постоянно находился в движении — словно колибри, перепархивал от одной привлекшей его внимание вещи к другой. Но сейчас он стоял в центре комнаты так неподвижно, что она едва не проскочила мимо. Вампиры дышат, правда, слабо: их потребность в кислороде ниже, чем у обычных людей. Однако его грудь не поднималась, глаза были открыты и неотрывно прикованы к чему-то в стороне. Он даже не заметил гостью.
— Мирнин? — Она медленно положила на пол рюкзак. — Это Клер. Вы меня слышите?
Его грудь чуть-чуть дрогнула.
— Уходи, — прошептал он.
Из широко распахнутых глаз по бледным щекам заструились слезы.
— Что такое? — Забыв об осторожности, она устремилась к нему. — Мирнин, пожалуйста, объясните, что случилось!
— Ты. Ты случилась.
И потом он просто рухнул, словно ноги больше не держали его. Падение вышло отнюдь не грациозное, и обычному человеку оно наверняка повредило бы: голова с громким треском ударилась о пол. Клер присела рядом и приложила руку к его груди, сама не зная, чего хочет. Уж точно не пощупать пульс: у вампиров он не бьется — по крайней мере, так, чтобы человек смог его обнаружить. Она знала это, потому что не раз прикасалась к Майклу.
— Я не могу! — простонал Мирнин. Его холодная рука взметнулась и сжала ее запястье с такой силой, что наверняка останутся синяки. — Зачем ты здесь? Ты не должна была приходить!
— О чем вы? — Клер попыталась освободиться, но руку словно перехлестнуло канатом. При желании или по неосторожности Мирнин мог запросто сломать ей кость. — Мне больно. Пожалуйста…
— Зачем? — Он встряхнул ее. В его глазах плескалась паника, и это заставило Клер забыть о боли в руке. — Ты не должна была приходить!
— Амелия прислала мне записку. Там сказано, что у меня есть только два дня для изучения…
Мирнин застонал, отпустил ее и прикрыл глаза руками:
