Вниз ушли яблони, качнулись и исчезли холмы; перевернулись перед глазами поля. В грудь бил упругий воздух, руки Марека, бесстрастные, как кожаные ремни, лежали на талии. Небо, синее и серое, вдруг оказалось рядом, а еще через минуту слилось с землей, и я поняла, что впервые вижу море. Мы снижались.
— Как быстро! — крикнула я. — Где мы?
— Квентин уже знал, куда лететь, — отозвался Марек. — Анри мог бы и не говорить ему. Сорлинн, конечно! Он должен был догадаться!
Сорлинн…
Впереди показался голубой залив. Квентин, должно быть, увидел его сегодня утром — или он был здесь раньше? В столице драконов — кажется, он видел ее во сне…
Мраморный островок приближался. Я уже различала статуи, точь-в-точь такие же, как их огненные двойники; видела гладкую, словно отполированную миллионами рук плиту… могла разглядеть отдельные ракушки…
Земля последний раз качнулась под ногами. Мы прибыли.
— Отвернись, — шепнул Марек, помогая мне слезть. — Это болезненно.
— Всегда?
— Часто.
— Не то чтобы очень, — Квентин запахивал на груди мантию. — Но спина болит до сих пор. Марек, вы не пробовали есть поменьше?
— Ты шутишь, потому что тебе страшно? — спокойно спросил Марек.
— Я не хочу, чтобы Вельер погиб, — Квентин присел на камень, тяжело дыша. — А часть меня хочет, чтобы все закончилось. И нашептывает, что гибель Вельеpa от рук Анри — лучший выход. Хороший выбор, правда? Вельер — или война.
— Война будет все равно. Безвременье все равно долго бы не продлилось. Ты ведь заметил, что историю делают одиночки? Вельер, я, ты. Достаточно одного человека, чтобы все вспыхнуло.
— Вулкан, который извергается каждые двадцать лет? — Квентин покосился на него. — Хорошо же вы представляете себе наш мир.
— У тебя есть блестящая возможность все изменить, — Марек указал на плиту между статуями. — Драконлор.
А мэтр, наверное, сейчас на Серых холмах и ни о чем не подозревает…
Квентин встал.
— Ты впервые на море, Лин?
Я кивнула.
— Тогда постоим тут немного. Просто постоим…
Я прислонилась к нему и обхватила обеими руками. Марек стоял рядом, и плащ его колыхался, как крыло. В ушах шумело море.
— Наверное, пора, — наконец прошептала я.
— Да… — Квентин очнулся, тряхнул головой. — Корлин был из рода Кор. Значит, тайник с книгой примет мою кровь. Марек, вы поможете?
— Уж чем-чем… — Марек невесело усмехнулся. — Подать руку, подставить ногу — всегда пожалуйста.
Он достал из кармана тонкое лезвие и протянул Квентину. Тот опустился на колени и вытянул руку над плитой. Его губы беззвучно шептали, но я не слышала ни слова.
— Давайте, Квентин, — мягко сказал Марек. — Нам некого ждать.
Квентин поднял голову и посмотрел на меня.
— Ты знаешь, где мы? — тихо-тихо спросил он.
— Сорлинн… четыре изваяния…
— Это врата времени, Линка. Все, что осталось от бывшей столицы. Знаешь, прошлое не меняется. А те, кто возводил врата, хотели его изменить. Жить, ошибаться — и возвращаться в точку, когда врата были построены. В огненный век. И снова делать ошибки, уже другие, потому что все дозволено…
— Правда?
— Нет, — Квентин покачал головой, закашлялся. — Они всего лишь хотели предотвратить первое убийство. Но пришли бы к тому, о чем я сказал. Хорошо, что прошлое не меняется. Мир мудрее нас… скорее всего.
— И поэтому врата — наказание?
— Да нет, наверное. Какая разница, в каком веке жить — по большому-то счету? Но ты права. Разлука с близкими… С друзьями. Страшнее, должно быть, только увечье или смерть.
— Или промедление, которое смерти подобно, — заметил Марек.
Квентин отмахнулся.
— Марек, вы не понимаете, что сейчас будет? Капля крови на плите — и откроются врата. Один неосторожный шаг, и вы уже не здесь. Точнее, здесь: точки входа и выхода неподвижны относительно врат; но какая вам будет разница? Врата не действуют на тех, в ком нет нашей крови, но проверять не стоит.
— Я предупрежден и вооружен, — кивнул Марек. — И готов забрать у вас книгу, кстати. Начинайте.
Квентин устало посмотрел на него. Я попробовала представить, о чем он сейчас думает, и не смогла.
Книга или Вельер? Ответы на все вопросы — или одна жизнь? Жизнь того, кто хочет развязать войну; жизнь врага; жизнь дракона и человека, который совершал преступления, калечил… Дален в тонких перчатках… нянюшка, которая плакала по ночам… Марек…
И Драконлор.
Марек молча смотрел на Квентина.
Квентин медленно надрезал палец. Еще медленнее положил лезвие и коснулся рукой плиты.
Ничего не произошло.
— Не получилось? — сочувственно спросил Марек. — Неужто придется размазывать кровь по всему камню?
Я выразительно посмотрела на него.
— Не думаю, — хрипло сказал Квентин. — Началось.
Гладкая поверхность замерцала. На секунду мне показалось, что на камне проступили черточки, буквы, слова… Я моргнула, и все исчезло, кроме света, который, казалось, исходил из земли.
Радужное сияние разрасталось. Отблески упали на лицо Марека, на грубо вытесанные морды статуй, на склоненную голову Квентина… на мрамор, песок, набегающую лазурную волну…
Яркий цветной свет, заслоняющий остров, небо…
И ничего. Плита оставалась гладкой и пустой.
— Нет, — глухо сказал Квентин. Сияние начало гаснуть.
— Нет книги, — Квентин упал на землю. — Только врата. Может быть, она уже в прошлом, а? И огненный век наступил?
Он засмеялся. Мне стало не по себе.
— Квентин, соберись, — Марек потряс его за плечо. — Где она? Где она может быть?
— Я знаю, — вдруг сказала я.
Я врала. Все, чего я хотела, — чтобы Марек отступил. Но Квентин посмотрел на меня неверящими глазами, и я вдруг поняла, что действительно знаю.
— Марек, отойди, — попросила я. — Ты же все равно поймешь.
— Конечно, — Марек обнажил в улыбке желтоватые зубы. — Но хотелось бы поскорее.
— Ему и самому страшно, — пробормотал Квентин. — Эйлин, Дален, все эти мальчишки и девчонки из Галавера… А дирижабли горят так жарко…
— Прекрати, — отрывисто сказал Марек.
— Хотел бы, да не могу. Я тоже боюсь, — Квентин протянул руку. — Лин, скажи мне на ухо.
Я сказала.
— Я так и думал, — он улыбнулся. — Думаешь, нам повезет?
— Где? — быстро спросил Марек. — Куда?
