Я тоже сделал лицо попроще и спросил, нащупав в кармане кнопку диктофона:
– Говорят, вас нанял депутат и бизнесмен Виктор Тотошкин, производитель пельменей «Ваня», чтоб вы надругались над пельменями «Валя»?
Глаза Автамонова ожили, округлились до размеров блюдца, и я снова достал фотоаппарат.
Автамонов отпрянул от объектива, потом закричал, вздымая пухлые ручки к небесам:
– Провокатор! Внимание, здесь провокатор!
Юноши в зеленых и коричневых плащах послушно повернулись к нам, а я с ужасом уставился на них, ожидая, что они сейчас достанут из заветных мест дубинки и начнут долбать меня по почкам и печени.
К счастью, юноши ограничились организованным хороводом вокруг нас, в ходе которого они кричали: «Позор провокаторам!» и «Долой продажную генетику!»
Я сделал еще несколько снимков, когда вдруг почувствовал мощный толчок в печень.
– Земляк, тебе не кажется, что ты тут застоялся? – спросил меня невесть откуда взявшийся, бритый по самые уши, коренастый крепыш в кожаной куртке. Он был очень здоровый и спортивный – даже на месте не стоял, а легко подпрыгивал на носочках, чтобы хоть так рассеивать переполнявшую его энергию.
Я спрятал мыльницу в карман и чуть подвинулся от спортсмена, но он тут же прыгнул за мной следом, оттесняя в подворотню.
Я понимающе кивнул ему:
– Бить будешь? Расист, значит. Ну-ну. – Потом я повернулся к Автомонову и крикнул погромче: – Расистов набрали в охранники?
Репортеры вокруг оживились, навострили свои объективы в нашу сторону и начали быстрое движение поближе к месту назревающего скандала.
– Фашизм не пройдет! – закричал я во весь голос, и толпа репортеров немедленно отозвалась щелканьем затворов и жужжанием видеокамер.
– Только без провокаций! – испуганно прошептал сам себе лидер питерских «зеленых», пятясь в сторону от меня, а его бритый охранник наконец прекратил свои демонстрационные прыжки. Теперь он просто окаменел лицом, а потом и всеми суставами, так что я понял, что бить меня тут некому. Одни понты вокруг, а чтоб сразу в лоб, да еще без разговоров – это не здесь.
Я снова достал мыльницу и демонстративно пощелкал затвором по сторонам. Впрочем, хороших ракурсов я не нашел – герои моего репортажа от меня откровенно отворачивались.
Но это было уже неважно – чем закрыть полосу к пяти часам вечера, я уже знал.
Глава третья
Все знаменитые и великие люди потому и стали знаменитыми и великими, что им не приходилось каждое утро таскаться на работу. На их домах так и написано: «В этом доме жил и работал великий человек». «Жил и работал» – вот как надо двигаться к успеху.
Мне это счастье явно не грозило, поэтому сейчас я вприпрыжку несся на редакционную планерку, надеясь опоздать не больше чем минут на двадцать.
Но я опоздал на полчаса и, влетев в кабинет к редактору, смог лишь виновато улыбнуться коллегам. Впрочем, и эту улыбку мне тут же поставили в вину:
– Замечали вы, что люди, которые опаздывают, часто намного более веселы, чем люди, которые должны их дожидаться? – строго спросила собравшихся Софья Андреевна, наш бессменный главный редактор.
Коллеги одобрительно загудели, нехорошо на меня поглядывая, а выразил общее мнение Вова:
– Ты чего, Зарубин, конь педальный, стойло потерял? У Жоры день варенья, нам в магазин уже бежать пора, а мы тут тебя, красавца загорелого, дожидаемся, как читатели автора.
Я скромно присел в уголке на свободный стул, а из угла напротив донесся возмущенный голос Марты:
– Это оголтелый расизм! Ваня, пишешь телегу в суд, требуешь с конторы компенсацию, а денежки мы потом пополам распилим.
– Почему это пополам, – огорчился Вова. – А мне, за расизм, совсем ничего, что ли?
– Оставьте ваши дурацкие шуточки, – попросила всех Софья Андреевна и хлопнула ладошкой по столу. – Давай уже, Вова, ближе к делу. Обозреваем последний номер.
Вова послушно развернул газету и начал выступление:
– В целом номер сдавался без проблем, но полоса криминала была сдана с некоторым опозданием.
– В типографии из-за этого была задержка? – быстро уточнила Софья.
– Нет, задержки не было, – успокоил ее Вова.
– В следующий раз за опоздание все равно оштрафуем. Все поняли? – спросила Софья, глядя исключительно на меня. Я не понял, почему надо штрафовать тех, кто больше работает, но промолчал.
– Что касается конкретных материалов номера – продолжил свой бубнеж Вова, – то наиболее достойными мне представляются два материала – Коли Пасечкина, про оригинальный способ выращивания огуречной рассады, и Ани Шумиловой, про модернизм в архитектуре восемнадцатого века. Оба материала написаны великолепным литературным языком и, несомненно, заинтересуют читателя «Петербургского интеллигента»…
Сколько себя помню в этой редакции, вся ее деятельность упрямо противоречила реальности, царящей за окном журналистских кабинетов. В городе бесчинствовали строители, учиняя уплотнительную застройку на детских площадках и в городских парках, а мы писали про модернизм в архитектуре восемнадцатого века. Народ с ума сходил на концертах поп-идолов, а мы выдавали развороты про скрипичные концерты, проходящие в пустых залах забытых Богом ДК. Подростковые банды держали в страхе целые дачные поселки, а мы советовали дачникам утеплять теплицы загодя. Это был какой-то сюрреализм, не имеющий не только идеологического, но и материального обоснования, – ведь вследствие этого мы каждый год теряли в тиражах, но начальство упрямо забивало полосы еженедельника одной и той же тухлятиной. Больше того, тухлятина поощрялась материально – в том числе и потому, что ее всегда сдавали вовремя, в отличие от.
– Зарубин, не спать! – шепнул кто-то из соседей прямо мне в ухо, и я поднял глаза.
– Звонили безумные читатели, насчет вашего материала про частные дачи в природоохранной зоне, – рассказала Софья Андреевна. – Пришло также несколько писем. Люди возмущаются, почему из материала неясно, кто из двух героев больше виноват, сенатор Садаев или коммерсант Егоров. Складывается впечатление, что оба персонажа какие-то негодяи. Вы не могли бы впредь писать яснее? Читатель должен понимать нашу позицию, иначе он отвернется от нас. И по поводу «зеленых» тоже не все так однозначно. Пельмени из генетически модифицированных продуктов, которые используют все производители, а потом по очереди митингуют, – это, по-моему, просто ужасно. Кстати, вы, вообще, уверены, что нам следует писать обо всем этом безобразии? Не спугнем ли мы читателя, который нам так доверяет? Это непростой вопрос, коллеги, – подытожила тему Софья.
– Я вот тоже считаю, что давно надо прекращать этот сомнительный эксперимент с криминальной полосой, – тут же услужливо поддакнул начальству главный художник газеты Жора Ляпин. – Сдается Ваня поздно, работы с оформлением там вечно навалом, а от его материалов люди только расстраиваются.
