Тогда я налил ей еще столько же, и Софья стала пить эту водку сразу, без всяких предисловий и ритуальных манипуляций с чоканьем и тостами. Потом она отдала пустой фужер Вове и спросила меня:
– Где текст про службу «02»?
– Еще не написан, – ответил я, разводя руками.
– Почему он еще до сих пор не написан? – спросила Софья с каким-то неестественным надрывом в голосе.
– Дык ведь только пресс-конференция закончилась… – пробормотал я, совершенно потерявшись и показывая на часы.
– Пишите побыстрее, Зарубин, и сразу ставим в номер. Фото есть?
Я кивнул, и Софья продолжила, нервно покусывая бледные некрашеные губы:
– Это хорошо. Фото ставим так, чтобы вся полоса была занята. Вы поняли, Владимир? – повернулась она к Вове, и тот кивнул аж три раза подряд. – И чтоб никакого дерьма от рекламного отдела на верстке больше не принимали! – закричала она на Вову так, как будто именно он провинился в чем-то невиданно низком и ужасном.
Потом Софья встала и, стоя в дверях, сказала мне:
– И не думайте, пожалуйста, Иван, что вы один тут в белом… Герой, блин… Ко мне явились сейчас все эти наши новые, э-э, менеджеры, из рекламного отдела, с генеральным, э-э, менеджером во главе. Рассказали про ваше поведение… Кстати, потребовали вас немедленно уволить.
Вова даже привстал от любопытства, укоризненно качая лысой башкой в такт редакторским речам.
– Так вот, я послала их в жопу. Они сейчас там находятся и проводят совещание, как им жить дальше. А мы тем временем должны вовремя сдать газету в типографию. Вы поняли, Зарубин?
Я сказал «да», восхищенно глядя ей в глаза, и она тут же вышла, зачем-то хлопнув моей дверью.
Мы с Вовой вопросительно посмотрели друг на друга, и я опять поднял бутылку. Но тут в кабинет вошла Аня Шумилова и, без спросу усевшись на стул рядом с Вовой, сказала мне вместо «здравствуй»:
– Наливай. А я такое расскажу!
Вова подал ей рюмку, я разлил на троих остатки водки, и Аня, выпив, рассказала:
– Софью снимать собираются. Я к генеральному зашла, ну там, кофе в приемной попросить, сахару и, вообще, ушами потереться. А тут Сам идет. И говорит мне: «A-а, отдел культуры! Надо бы вам зарплату прибавить. За счет главного редактора!» и смеется так, заразительно. А следом за ним толпа новых мальчиков и девочек идет, все к нему в кабинет. Совещание сейчас там у них, час уже длится. Вот такие дела…
– Они не смогут уволить Софью, да и Зарубина тоже, – покачал головой Вова. – Не сами же эффективные менеджеры, в самом деле, вместо них работать будут.
Тут я посмотрел на часы и, сурово нахмурясь, сказал своим собутыльникам:
– Кстати, о работе! Пятнадцать ноль-нуль! Идите уже отсюда, товарищи алкоголики.
Товарищи алкоголики посмотрели на пустую бутылку, сделали мне ручкой и послушно вышли, а я начал торопливо стучать по клавишам, даже не заглядывая в блокнот, заполненный моими неровными каракулями три часа назад, на пресс-конференции. Я помнил все и без подсказок, описывая ситуацию нарочито ровными, гладкими предложениями, без всякого намека на эмоции, переполнявшие меня с самого утра. Я решил, что такой текст будет наиболее адекватным ответом всем эффективным менеджерам города Питера, от милицейского начальства до моего собственного.
Конечно, едва я начал работать, принялся звонить телефон, но эту проблему я решил по-простому, вынув штекер из телефонного гнезда.
К тому времени, когда в редакцию ввалилась Марта, я не только заслал текст на редакционный сервер, но даже сочинил одноименный сюжет для Миши. В кои-то веки абсолютно правдивый – как разные позорные жулики делают деньги на петербургских обывателях и даже на ГУВД.
Но что-то мне подсказывало, что именно этот сюжет Миша обязательно завернет.
Часть третья Иван да Марта
Глава двадцать пятая
– Потомственный маг в седьмом поколении, прямой потомок американских шаманов вуду… – читал Миша вслух, небрежно облокотившись одной рукой на полуголые плечи Марии Камминг, а другой нагло задирая юбку и поглаживая голые коленки своей соседки.
Миша и Мария сидели на диване в гримерке Выборгского дворца культуры, а я, Марта и Берутли сидели напротив, каждый в своем кресле. Надо сказать, что мы вели себя намного более приличней, чем наше начальство, – по крайней мере я не хватал Марту за коленки, а Берутли так и вовсе сидел паинькой, ибо ему лапать было просто некого. Поэтому он задумчиво теребил клапаны потрепанной буденовки, обнаруженной им среди разного хлама за кулисами.
– Подожди, Майк! – фамильярно остановила Мария нашего главреда. – Шаманы вуду – это в Африке, а не в Америке!
Миша повернулся ко мне и укоризненно покачал головой:
– Зарубин, опять двадцать пять? Ты и про шаманов врешь как сивый мерин!
Я даже смотреть в его сторону не стал, так он мне надоел. За меня ответила Марта:
– Это же объявление от имени неграмотных потребителей мистики. Ну, шутка в шутке, – объяснила она.
Мария непонимающе уставилась на Марту, потом на Мишу, а потом на меня. Я вздохнул и принялся объяснять все по пятому разу.
Камминг понравился мой сюжет из «Отдыха», про сугубо интеллектуальное развлечение российских коммерсантов из числа материалистов. Суть там такая: несколько веселых бизнесменов арендуют зал в каком-нибудь городском ДК, дают объявления о бесплатном сеансе магиотерапии и лечебном энергоинформационном излучении, а потом выходят на сцену от имени знахарей-экстрасенсов и потешаются над собравшимся народом, как хотят.
На бумаге это выглядело гладко, но Мария захотела присутствовать на съемках. В журнальном варианте сюжета я поселил своих героев в Новосибирске, но мы уверили Камминг, что развлечение реально устроить и в Питере, причем для нас самих как частных лиц. Камминг согласилась, хотя и ворчала, что это не совсем этично – снимать документальный фильм с участием самих авторов. «Ну один разик!» – соврали мы ей, как могли убедительно, и она махнула на нас рукой.
А вот теперь ей приспичило наблюдать за съемками лично.
Зал был арендован в Выборгском ДК, где такого рода зрелища оказались отнюдь не экзотикой. Оформляя заказ, нас даже попросили убрать за собой «грязную ауру» и «не допускать протыкания энергоинформационных оболочек посетителей», чтобы следующие арендаторы не жаловались на «биоинформационное загрязнение».
Мы побожились, что не подкачаем, но слов оказалось недостаточно – нам вручили бланк расписки, где пришлось заверять этот бред личными подписями.
Представление должно было начаться через час, и Берутли отправился в зал, ставить свет, звук и, вообще, посмотреть за натурой. Мне пришло в голову помочь ему – в гримерке сидеть было скучно и душно. Но Берутли не дал мне выйти на сцену – оказалось, что зал уже был забит почти под завязку. Я с ужасом глядел в щель между портьерами на этих безумных людей и чувствовал неуверенность не то что в завтрашнем дне – в следующей минуте. Все ж таки одно дело – обманывать читателей, пользуясь относительной недосягаемостью автора, и совсем другое – врать конкретным людям в лицо. Мне показалось, что я не смогу делать это так убедительно, как это делают профессиональные мошенники из наглого племени магов и религиозных проповедников.
В зале сидели отнюдь не бабушки с авоськами, как я легкомысленно предполагал в своих журнальных фантазиях, – первые три-четыре ряда вообще занимали представительные мужчины среднего возраста вперемежку с хорошо одетыми женщинами, и только дальше, начиная с середины и до самого конца зала места занимали традиционные для этих мероприятий сухопарые бабульки с острыми, нервными лицами, или расплывшиеся во все стороны крашеные матроны неопределенного возраста, или прочие перманентно больные граждане.
