— Предлагаю объявить заседание закрытым, — глухо проговорил вице-президент. — Мы решили самую важную задачу. Комитеты, занимающиеся претворением в жизнь положений изданного сегодня закона, могут приступить к работе. Пока мы не знаем, что с президентом Ленданом, но надо работать…
Саймон нахмурился, слушая, как спикер объявляет заседание закрытым. Ему не понравились слова вице-президента Эндрюса, явно не понимавшего, что в этот момент от него ждали чего-то другого. Населению Джефферсона нужны были сейчас веские заверения сильного человека в том, что правительство не допустит усугубления разразившегося кризиса. Вместо этого вице-президент расписался в собственной беспомощности, ничем не успокоив миллионы ошеломленных джефферсонцев, следивших за трансляцией из здания Объединенной законодательной палаты.
Возможно, Эндрюс был способным администратором, но он явно не привык выступать на людях. При действующем президенте от вице-президента этого и не требовалось, но теперь Эндрюсу предстояло занять место Лендана… Абрахам Лендан интуитивно чувствовал, как лучше общаться с народом, умел пробуждать уважение к своей персоне и мог разобраться в тонкостях любой, даже самой запутанной ситуации, а Эндрюс…
Саймона прошиб холодный пот от одного взгляда на Сирила Коридана. Тот сидел с невозмутимым лицом, но в уголках его рта играла еле заметная усмешка. Внезапно заговорил «Блудный Сын», и от его слов Саймону стало еще хуже.
— Я принимаю сигналы реанимационной системы, к которой подключен президент Лендан. Его сердце не бьется. Врачи пытаются его оживить, но у них ничего не выходит.
Саймон закрыл глаза, а депутаты поднялись на ноги и стали покидать зал, еще не зная, какую потерю понес Джефферсон. Они переговаривались, собирались в группы по партийной принадлежности и отправлялись на заседания комитетов. Саймон внезапно почувствовал себя смертельно усталым. Он не сдвинулся с места. Ему не хотелось вступать в бессмысленные разговоры. Кроме того, он понимал, что сейчас все будут от него шарахаться.
Стоило Саймону об этом подумать, как он увидел Кафари. Она пробиралась против течения в потоке покидавших зал политиков, стараясь во что бы то ни стало прорваться внутрь зала. Некоторое время Саймон просто не верил своим глазам. Ведь она должна следить за его выступлением в кругу семьи, в Каламетском каньоне. Кафари просто не может оказаться сейчас здесь, в десяти метрах от него! Он ошеломленно следил за своей женой, рвавшейся к нему, как боевой корабль, стремящийся под вражеским огнем к своей цели.
Когда Кафари наконец пробралась к Саймону, он взглянул ей в глаза и вздрогнул. Прекрасные глаза молодой женщины пылали гневом и светились нежностью. Саймон прочел в них гордость и сострадание. Он был не в силах пошевелиться, вымолвить хотя бы слово или понять, как она здесь вообще оказалась. После мимолетного колебания Кафари погладила рукой его щеку. Тепло этого прикосновения прогнало боль, жгучую тоску одиночества и мрачные воспоминания. Потом она крепко и нежно обняла его обеими руками, и Саймон взглянул на мир другими глазами. Он сжал Кафари в объятиях так крепко, что несколько мгновений им обоим было не перевести дыхания. Потом Кафари взяла мужа за руку и просто сказала: «Пойдем домой!»
Саймон кивнул.
Он сделал все, что было в его силах, теперь дело за Джефферсоном и его обитателями!
Часть вторая
ГЛАВА 11
I
В приемной врача было полно народа.
Судя по всему, потерявшие работу джефферсонцы в основном тратили свободное время на размножение. Впрочем, Кафари было некогда размышлять о стремительном росте городского населения. Она радовалась тому, что у них с Саймоном скоро будет ребенок, и следила за предвыборными новостями. В просторной комнате висел большой информационный экран для просмотра новостей, ток-шоу, спортивных соревнований и идиотических сериалов, которые обожали джефферсонцы. Впрочем, сегодня основной темой всех телевизионных каналов были предстоящие президентские выборы. Передачи были посвящены исключительно этому событию, а фигурировала в них главным образом Джефферсонская Ассоциация Благоденствия, обещавшая мгновенно решить все проблемы населения родной планеты, включая насморк и гонорею. Сейчас почти на всех каналах транслировали интервью с лидером ДЖАБ’ы Насонией Санторини, основавшей ее вместе со своим братом Витторио.
Мужчины не сводили глаз с очаровательной Насонии. Она, на манер простых работниц, зачесала назад блестящие темные волосы. Ее костюм, сшитый из самых дорогих тканей, был скроен так просто и скромно, что Насонии ничего не стоило принимать в нем позы, дышавшие сдержанной силой и грацией. Молодая светская львица говорила спокойно, негромко и с большим чувством. В ее убедительной речи сквозили глубокая озабоченность и возмущение вопиющей несправедливостью, царившей на родной планете.
— Посмотрим правде в глаза, — Насония обращалась к Полю Янковичу, журналисту, который с некоторых пор стал невероятно популярен благодаря тому, что не щадил сил, рисуя джефферсонцам счастливое будущее, уготованное им ДЖАБ’ой. — Предстоящая мобилизация военнообязанных — это смертный приговор, вынесенный нашим молодым людям с совершенно конкретной целью — лишить нашу планету будущего, каковым являются дети нашей честной городской бедноты. Нас держит на мушке беспощадная межзвездная космическая диктатура. Заправляющим Конкордатом милитаристам наплевать на наши нужды и лишения. Им нужна жизнь наших детей, наши заработанные потом и кровью деньги и богатства нашей планеты, которые они похищают у нас под дулом пистолета.
— Это весьма серьезные обвинения, — изобразив озабоченность на лице, сказал Поль Янкович. — Вы можете доказать их обоснованность?
Прелестная Насония нахмурилась:
— Саймон Хрустинов сделал это за нас. Он не скрывает намерений Кибернетической бригады. Мы должны отправить наших детей гибнуть под чужими звездами или расстаться со всем, что создали своими руками. Конкордат шантажирует нас, твердя о каком-то «нарушении договорных обязательств». Нет никакого сомнения в том, что в случае избрания идущего у него на поводу Джона Эндрюса Конкордат за полгода разрушит нашу экономику. У меня разрывается сердце, когда я думаю о том, как рыдали от ужаса наши дети, слушая свирепые заявления полковника Хрустинова.
Кафари отложила книгу, которую рассеяно листала, и стала слушать Насонию. Лживая шлюшка из Мэдисона смеет поливать грязью самого отважного человека на Джефферсоне, без которого она и ей подобные уже были бы покойниками!
Насония Санторини подалась вперед и продолжала срывающимся голосом:
— Я знаю маленьких девочек, которые просыпаются по ночам в слезах, потому что им снится это чудовище в малиновом балахоне. Как он посмел разрушать психику наших детей своими кошмарными байками во время прямой трансляции! ДЖАБ’а требует объяснить, почему Кибернетическая бригада посылает офицеров, насосавшихся крови до потери человеческого облика, терроризировать жителей миролюбивых планет.
Сидевшие в приемной женщины одобрительно закивали.
