На фоне мрачного неба вырисовывались силуэты четырех крылатых фигур, стоявших на горном хребте.
32
На крыльях цвета туч они скользнули вниз. Лохлан, сильный и обнаженный, стоял, ожидая, пока они приблизятся. Его соплеменники не могли в буквальном смысле читать мысли друг друга, но были интуитивно связаны наследием темной крови. Лохлан понимал, что они не должны обнаружить эмоции, бушующие в нем. Он мысленно прикрыл свои истинные чувства воображаемой мантией вождя, которую носил совершенно естественно, и заставил замолчать сердце и душу. Когда они были совсем близко, Лохлан увидел на их лицах удивление от его наготы. Затем они уважительно склонили головы.
Кейр был упрямее всех, поэтому заговорил первым:
- Что с тобой случилось, Лохлан?
- Ты не поздоровался, не объяснил, почему вы здесь, но полагаешь, что имеешь право допрашивать меня? - процедил Лохлан.
В глазах Кейра вспыхнул опасный огонек, но он не сумел выдержать пристальный взгляд вождя и опустил голову.
- Ты правильно поступил, сделав мне замечание, - ответил он, но в его голосе не было раскаяния. - Рад видеть тебя, Лохлан.
Трое его спутников склонили головы и повторили приветствие.
- А я не рад! - вскипел Лохлан. - Вы не должны находиться здесь.
Кейр шумно втянул в себя воздух, но прежде чем успел заговорить, крылатая женщина рядом с ним выступила вперед и почтительно присела перед вождем.
- Ты слишком давно ушел, Лохлан. Мы беспокоились, не случилось ли с тобой беды.
Фаллон говорила нежным голосом. На мгновение его знакомая мягкость пролилась бальзамом на измученный разум Лохлана.
- Твои инстинкты не обманули тебя, Фаллон. Беда почти случилась.
- Ты не нашел богиню с копытами? - выпалил Кейр.
Лохлан смерил его ледяным взглядом.
- Я ее нашел, но обнаружил, что в Пророчестве говорится не о ней.
Крылатые люди беспокойно задвигались, переводя взгляды с Кейра на Лохлана.
- Откуда ты знаешь?
- Она не богиня, а просто плод скрещения двух рас, как и мы! - выпалил Лохлан.
- Не может быть, - резко сказала Фаллон.
- Надежда еще не потеряна. У меня есть новый план, - попытался Лохлан перекричать бурю.
Молния снова рассеяла тьму. Дождь полил еще сильнее.
- Мы останемся здесь? Может, у тебя есть какое-нибудь убежище для нас? - спросила Фаллон.
Он хотел закричать, что у него нет никакого убежища, и заставить их тронуться в обратный путь этой же ночью, но не стал этого делать. Если прогнать соплеменников, то они заметят в его действиях нелогичность, поймут, что он что-то от них скрывает, и тогда не успокоятся, пока не выведают его тайну.
- Следуйте за мной, быстро и тихо. Я отведу вас в мое убежище.
Он повернулся, но Фаллон остановила его нежной рукой.
- С тобой все в порядке, Лохлан? Почему ты бегаешь под дождем голый?
Лохлан взглянул на это нежное создание, на ее мужа, потом на их спутников. Они осторожно поглядывали на него, словно думали, что Лохлан впал в безумие, пока был вдали от соплеменников. Оно ведь не просто так сидело в каждом из них. В тот момент его не заботило, о чем они думали. Он только хотел, чтобы ткань его мира была разорвана на куски. Сон рассеялся, и Лохлан не думал, что сможет вынести дневной свет.
- Разве ни одному из вас никогда не хотелось промчаться под дождем в бурю? - спросил он, оскалившись.
Вождь развернул крылья, быстро скользнул прочь, и им пришлось постараться, чтобы догнать его.
В пещеру, которую он использовал как убежище, поместились все. Лохлан молча принялся разводить огонь. Он редко позволял себе подобную роскошь, но бушующая буря и темная ночь говорили о том, что вряд ли кто-то заметит дымок и обнаружит их тайное убежище. Вождь оделся и разделил со своими соплеменниками скудный ужин. Они продолжали с беспокойством поглядывать на него.
«Я должен был знать, почувствовать их присутствие, когда они вошли в Партолону. Это служит доказательством тому, что я совсем потерял голову с Эльфейм, даже не понял, что приближаются незваные гости. Кейр толково выбрал спутников, - признался себе Лохлан. - Разумеется, это Фаллон, с которой они никогда не расставались. Ну а братья-близнецы, Керран и Невин, всегда были полностью преданы одной вещи - выполнению Пророчества за счет всего остального. Я и сам выбрал бы их, чтобы они сопровождали меня в таких вот поисках».
У него не было никаких сомнений в том, что Кейр задумал именно это. Тот пришел, чтобы убедиться:
Лохлан приведет к своему народу богиню с копытами, эту живую жертву.
- Расскажи нам о ней, Лохлан, - попросил Невин.
- Почему ты так уверен, что она не та?
Как обычно, Керран подхватил мысль брата-близнеца и закончил ее.
Лохлан осторожно заговорил, помня о том, что его слова могут оправдать либо осудить Эльфейм:
- Я провел много времени, наблюдая за ней. Она не богиня, а обычная молодая девушка, чье тело по какой-то причине несет как признаки матери-человека, так и отца-кентавра. Эльфейм не повелевает людьми во время обрядов, посвященных Эпоне. Она просто предводительница клана, а никакая не Богиня. В ней нет такой энергии.
- Ты не можешь знать это наверняка. - Кейр говорил спокойным дружелюбным голосом, но его глаза сузились.
- Еще как могу! Я прочитал это в ее крови.
- Как?
- Почему?
- Какое ты имел право?
Лохлан поднял руку, чтобы утихомирить их. Как животное, томящееся в клетке, он зашагал по узкой пещере взад и вперед.
- Я нашел ее на дне ущелья. Она упала и была тяжело ранена. На нее напал дикий вепрь. Я убил его, потом отнес девчонку в безопасное место. Ее кровь той ночью бежала свободно. В ней я прочел правду о том, что она человек, а вовсе не Богиня. Эта Эльфейм - только отклонение, обычная мутация.
- Ты ей открылся? - недоверчиво уставилась на него ошеломленная Фаллон.
- Она была без сознания, потом бредила. Если девушка и помнит меня, то только как сон, который вряд ли реален.
Лохлан почти задохнулся, выговаривая эти слова, которые были горькой правдой.
- Если она не та, о которой говорится в Пророчестве, то почему она тебе снилась всю жизнь? - разрезали воздух слова Кейра.
Но Лохлан был готов к такому вопросу и ответил на него не задумываясь:
- Эти сны были видениями, которые посылала моя темная кровь, чтобы посмеяться надо мной, свести меня с ума, когда я последую за ними и пойму, что они всего лишь безумие, которое преследовало меня четверть века.
