— Босс, в том квадрате есть наши войска? Прием.
Командир минометного взвода остался последним офицером в батальоне и принял командование всеми линейными машинами, которые смог найти. Несколько бронетранспортеров смылись, другие поломались, но от батальона все еще оставалось семь машин примерно с половиной экипажа и десанта на них, и лейтенант подбирал людей на замену по пути. Сделка была простой: если будешь драться, можешь ехать. Если драться не будешь, можешь идти пешком. После гибели последнего подразделения Девятнадцатой бронетанковой дивизии собранный с миру по нитке отряд продолжал почти в одиночку выполнять роль арьегарда всю вторую половину дня, постоянно возмещая свои потери. На этом пути «Песик» Лепер изменился навеки.
— Больше нет. Саперы только что взорвали мост с несколькими отставшими. Лошаки сгрудились на противоположной стороне. Врежь по ним, Керен, десять выстрелов на ствол, затем продолжай движение.
— Понял. — Он высунулся из люка на крыше и замахал двум своим тягачам: — Открываем огонь, бьем с бедра.
В этот момент он заметил стоящий в лесочке «Хаммер» с облокотившимся на капот солдатом. Ну, если болван не соображает, что надо удирать со всех ног, это его проблемы.
* * *
Аркадий Симозин молча смотрел, как последнее подразделение перешло мост «Дэвис-Форд». Кто бы это ни был, они дрались, как черти, выполняя роль арьегарда после гибели остатков Девятнадцатой бронетанковой. «Последний Штурм» будет, вероятно, забыт в этой агонии, но последняя танковая рота разгромила обход с фланга, который отрезал бы половину уцелевших из всего корпуса. Это была героическая и абсолютно самоубийственная атака.
Симозин пришел к выводу, что военные катастрофы следуют некоему определенному сценарию. Предупреждений об опасности — в избытке. Есть критические моменты, когда, даже если уже ясно, что идет разгром, надлежащие приказы и действия могут исправить положение. И есть наступающая потом политическая реакция.
При современной скорости передачи информации и принятия решений похоже, что эта «потом»-реакция даже не дожидалась конца битвы. Он снова посмотрел на сухую прозу, приказывавшую ему сдать командование своему начальнику штаба и явиться в штаб Первой Армии в Нью-Йорке. Распечатка электронной почты заканчивалась комментарием, что замена ему уже есть. Он знал этого генерала, приятеля генерала Олдса. Если бы Олдс оставил на командовании начштаба, было бы лучше.
Вот, думал он, чем заканчиваются тридцать лет службы. И все-таки лучше, чем у бедняг, ставших в девяностых жертвами охоты на ведьм по поводу политкорректности.
Он смял листок и бросил его на землю, добавив последний кусочек мусора на поле боя, потом повернулся и забрался в «Хаммер», когда воздух заполнили громкие хлопки первых минометных выстрелов.
52
Белый Дом, Вашингтон, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки, Сол III
10 октября 2004 г., 20:45 восточного поясного времени
— Вот оно, — сказал генерал Тэйлор, пробежав глазами распечатку электронной почты, принесенную техником-связистом. Он посмотрел на ссутулившегося в своем кресле президента. — Все уцелевшие подразделения Десятого корпуса прошли за позиции Девятого корпуса.
— Сколько осталось? — спросил министр обороны, глядя на электронную карту на стене.
— Из пехотных, бронетанковых, инженерных и прочих фронтовых подразделений осталось менее двух тысяч.
— О’кей, — хрипло сказал президент, — поставим вопрос иначе: сколько мы потеряли?
— Свыше двадцати пяти тысяч…
— Двадцати пяти?..
— Мы послали туда усиленный корпус, господин президент, — произнес генерал тоном, способным гнуть металл. — Пять усиленных дивизий с полной поддержкой. Из боевых частей обратно вернулось меньше одной потрепанной бригады! Наши потери составляют половину общего числа погибших во Вьетнаме; в пять раз больше потерь первого дня высадки в Нормандии. Мы убили приблизительно девять тысяч послинов, согласно последним и единственным полученным рапортам. И это количество только увеличило их чертовы припасы.
— Если бы не хакерский взлом… — сказал министр.
— Если бы не хакерский взлом, — перебил генерал, — мы бы убили больше послинов. Но мы все равно понесли бы эти потери.
— Мы никогда этого не узнаем, — сказал министр.
— Да… никогда… господин министр, — ответил генерал, на него навалилась внезапная усталость от всей этой игры.
— Вот Девятый корпус. — Он сделал жест в сторону экрана. — У него были часы, чтобы окопаться, расставить колючку и мины, чего не было у Десятого корпуса, и у него почти прикрыты фланги, чего не было у Десятого, его электронику не взломали, как у Десятого, его не будет крошить собственная артиллерия и минометы, как Десятый, но мы все равно потеряем и его тоже! Да, они убьют больше послинов, но это не имеет никакого значения, господин министр, сэр, потому что послины могут позволить себе потерять миллион бойцов, чтобы уничтожить один из наших корпусов! И это только начало этой чертовой войны! Единственным методом, с помощью которого мы могли бы выиграть ее в самом начале, было убить свыше сотни послинов на каждого парня под ружьем! А мы только потеряли двадцать человек убитыми на каждого мертвого послина! При таком соотношении мы потеряем всех до единого солдат во всех восточных Соединенных Штатах на эту единственную высадку!
Главнокомандующий внезапно осознал, что кричит на министра обороны. Но на это никто, похоже, не обращал внимания. Еще командующий понял, что кричит не только на министра.
— Что, если мы отзовем Девятый корпус? — хрипло произнес президент и впервые за почти что час посмотрел на карту. Глаза ему жгло огнем. Он потратил двадцать лет в попытках достичь этого кресла. Оно стоило ему почти всего желудка, семьи и детей. И одна ошибка сделала все это напрасным.
Генерал обреченно покачал головой:
— Слишком поздно. — Он посмотрел в свои бумаги. Критическая информация о техническом состоянии была убийственной. — Послины движутся быстрее этих частей.
— Тактическая мобильность является одной из сильных сторон американской Армии, — сказал министр обороны уверенным тоном.
— Является, когда у вас хорошо обученные и опытные подразделения, — сказал командующий, снова взбешенный дурацкой ремаркой. — И не является сильной стороной, если у вас необученные, неопытные и неуверенные в себе части. Третья Армия Паттона сделала бы это с легкостью. Ваффен СС? Нет проблем. Союзные войска «Бури в пустыне»? Да, черт подери. Отдать приказ, отойти, построиться, перейти на следующую позицию, будь то одна или сто миль, приготовиться к бою. Нет проблем, сделаем!
Здесь мы имеем войска, которые всего пять месяцев, как полностью укомплектованы. Части, в которых вспыхивали бунты не далее трех месяцев назад. Части, которые отстают на год в проведении положенного техобслуживания и почти на два — в боевой подготовке. Части, у которых половина техники ломается после первых пятнадцати миль. Части, которые с трудом смогут удерживать подготовленные позиции, не то что маневрировать. Нет, сэр, — продолжал он, смотря президенту прямо в глаза. — Нам остается только надеяться, что Девятый корпус нанесет врагу больше урона, чем Десятый, прежде чем твари его угробят.
