– Я свою порцию немного поджарю, если не возражаете, – сказал Герцер и, получив кусок мяса, отошел в сторонку.
Вернулся он с четырьмя ровными палочками, у которых умудрился остро заточить кончики, чтобы проткнуть твердое как камень мясо моллюска. Затем принялся вертеть его над огнем, пока мясо не стало помягче, после чего осторожно откусил от него кусок.
– Гадость, – поморщился он, пытаясь разжевать резинообразную плоть. – До сих пор я думал, что самая большая пакость – это кусок «шимпанзятины».
– Не надо сейчас об этом, – попросила Антья.
– Походное питание, – разъяснил Эдмунд, борясь со своим куском. – В основном сублимированное мясо.
– Я бы сейчас убил за порцию жареной кукурузы, – добавил Герцер.
– А я за оленину в вине, – сказала Баст.
– А я за откормленного бычка, – со смехом продолжил Эдмунд. – И чтобы мясо у кости было красным.
– Спинорог в вине со сливочным соусом, – добавил Пит. Он не стал жарить моллюска, поэтому со своей порцией уже справился.
– А как насчет групера на гриле? – раздался голос Джоанны, и возле костра появилась она сама с огромным, размером с Баст, куском рыбы в зубах.
– Невероятно, как такие огромные существа могут так тихо ходить, – сказал Джейсон, когда Чонси положил перед Герцером групера поменьше.
– Нужно будет поделиться с дельфино, – напомнил Герцер, глядя, как Эдмунд начал потрошить рыбу.
– Донал понес им большую часть, – сказала Джоанна. – А я сейчас упаду.
– Ложись у входа в бухту, будь добра, – попросил Эдмунд. – Не замерзнешь?
– Нет, я привыкла, – ответила дракониха, зевая во всю пасть. – И ужасно хочу спать. А когда проснусь, подайте мне барбекю из этого вашего откормленного бычка. С соусом.
– Договорились, – рассмеялся Эдмунд.
– Пока, – сказала драконица и отправилась спать.
Виверны уже забрались под скалу и тоже готовились ко сну. У Герцера слипались глаза, но он ждал, сидя у костра и постоянно встряхивая головой, пока зажарится рыба. Многие ихтиане, не отличавшиеся дисциплиной и не испытывающие муки голода – и Элайна в их числе, – уже давно спали, растянувшись на песке.
Когда рыба была готова, Герцер начал обходить людей, поднимая их и заставляя поесть. Многие отказывались, но Герцер не отставал от них до тех пор, пока все наконец не поели, и только после этого он принялся за свою скудную порцию жареной рыбы.
– Литр воды и что еще? Двести граммов групера? Прямо как во времена Мора.
– Нет, – ответил Эдмунд. – Тогда было больше воды. – Он разом проглотил свой кусок групера, почти не пережевывая. – Я пошел спать.
– Я подежурю, – возразил Герцер.
– Нет, я, – сказала Баст. – Но ты ложись здесь, рядом со мной.
Вскоре Герцер оказался среди тесно прижавшихся друг к другу морских и сухопутных людей, которые сбились в кучу, прячась от холодного ветра. Там были все – и Эдмунд, и Баст, и Элайна, Антья, Джейсон и Пит. Герцер не просто согрелся, он наслаждался ровным теплом, и это было последнее, что он помнил. За исключением того, что от голода у него все время сосало под ложечкой.
Его разбудил громкий рев, он мгновенно вскочил на ноги, вытащив меч, и только тогда понял, что наступил рассвет и над горизонтом на юго-востоке показался краешек солнца.
Герцер стал оглядываться по сторонам, пытаясь определить, откуда пришла опасность, но увидел лишь Джоанну, которая сладко потягивалась и шумно зевала.
– Извини, пожалуйста, – проговорила огромная зверюга, снова зевая с таким звуком, словно вдали загрохотал гром. – Ничего не могу с этим поделать.
– Итак, хорошая новость: мы все проснулись живыми, – сказал Эдмунд. Он тоже был уже на ногах и держал наготове меч.
– Как самочувствие, коммандер Гремлих? – спросил Герцер.
– Прекрасное, – ответила дракониха с очередным зевком. – Если не считать того, что мне пришлось всю ночь впускать и выпускать воду.
Песок перед входом в бухту был весь изрыт водой и когтями дракона. Кроме того, песка стало больше, а это означало, что ночью был прилив и вода стояла высоко, а теперь вновь начался период отлива.
– Виверны получат пищу первыми, – объявил Эдмунд, оглядываясь на ихтиан, которые к этому времени только начали просыпаться и протирать глаза. – Сначала будут пить жители суши и виверны. Если дельфино хотят выставить пару часовых, я не возражаю. Когда виверны вернутся и если они нам что-нибудь принесут, мы поедим. После этого – в путь.
– В этот раз мы уйдем подальше, – сказала Джоанна. – Вчера мы тут всю рыбу переловили.
– Идите, – махнул рукой Эдмунд. – Кормитесь, сколько вам надо, но не более того.
– Есть, генерал, – ответила с усмешкой дракониха. Вместе с вивернами она разом прикончила бочку воды.
После этого все четверо отправились на мыс, чтобы оттуда взлететь.
– Предполагалось, что в эту ночь буду дежурить я, – сказал Герцер, обращаясь к Баст, которая давно уже проснулась.
– Ну и что, зато я не спала, и мне вовсе не нужно много спать, – ответила она. – Все было спокойно. В этом можешь мне верить, любовник.
– Я верю, – улыбнулся Герцер. – Спасибо тебе.
– Позже поблагодаришь, – хмыкнула она. – Мы так мало были вместе!
– Где эти чертовы китоны? – проворчал Эдмунд, хмуро глядя на море. – Иксчитли умеют зарываться в песок. Но китоны обязательно должны показываться на поверхности. Думаю, они затаились где-нибудь перед входом в бухту.
Виверны вернулись, притащив уйму крупной рыбы, но ни китоны, ни иксчитли так и не появились.
– Мы там видели несколько скатов вдалеке, – сообщила Джоанна и шумно рыгнула. – Только я не знаю, иксчитли это были или нет; мы к ним не приближались. Там есть один риф, где рыба так и кишит.
– Отлично, коммандер, – сказал Эдмунд.
Три виверны притащили огромного групера, и теперь люди могли если не объесться, то, по крайней мере, получить по приличной порции мяса.
– Да, но нам нужно выходить из бухты, – распорядился Эдмунд. – Сначала пойдут виверны со всадниками, потом вооруженные мужчины, потом дельфино и за ними – все остальные. Так и будем двигаться, пока вновь не образуем защитный полукруг.
При этих словах Герцер, который набрасывал на Чонси повод из куска парусины, тихо рассмеялся. Перехватив его взгляд, Баст улыбнулась.
– Ты тоже об этом подумал, – сказала она.
– Ага, – ответил Герцер, направляя виверну к воде: вивернами можно было управлять только при полной упряжи, во всяком случае, пока они не оказывались в воде.
– О чем это вы? – спросил Эдмунд.
