Бросив взгляд на Максима, она произнесла:
– Сначала демонстрация силы, а переговоры потом.
Жестом приказав своей команде подойти к борту, она замерла в ожидании.
Через секунду Имена уже знала, что никаких переговоров не будет. Пираты и не думали спускать на воду шлюпки. Люди на черном корабле размахивали гарпунами, готовые запустить их в обшивку «Морского цветка», как только расстояние между судами сократится. Она перевела взгляд на Четри – он уже призвал нескольких человек с топорами под предводительством Куана, готовых рубить канаты гарпунов и отталкивать неприятеля. Роксана разместила группу моряков с саблями вокруг главных люков, чтобы оборонять вход в трюм. Арионрод и еще несколько лучников заняли позиции на мачтах вскоре после того, как были замечены пиратские корабли.
Имене некогда было смотреть на Максима – у нее было слишком много дел. Если он решит выйти из-под ее защиты, то будет сам виноват в собственной гибели.
Будто прочитав ее мысли, герцог произнес:
– Можешь защищать меня, но и я буду защищать тебя.
В этот момент в воздухе просвистел первый гарпун, с грохотом обрушившись на палубу судна. Имена подала знак Куану, и он бросился вперед и стал рубить канат гарпуна.
С черного корабля раздался треск револьверных выстрелов, но Имену больше беспокоили не они, а летящий на их корабль град стрел, в то время как ее собственные лучники выжидали, сберегая стрелы до того момента, как неприятель станет брать судно на абордаж. Раздался крик боли, потом гнева, после чего все смешалось в какофонию приказов и воинственных криков на языках дюжины земель.
Максим сначала следовал за Именой, затем предпринял попытку выступить перед ней, но ее гневный взгляд заставил его вернуться обратно. На палубу градом летели стрелы. Они не целились в конкретную мишень, но служили прикрытием для гарпунов. Имена видела, что Куан уже повержен и на его место заступил Вик, но гарпунов было слишком много, а ее команда – слишком малочисленна.
Все двигались четко и размеренно. Имена и сама чувствовала привычные хладнокровие и легкость, приходившие к ней во время битвы, она едва ощущала вес сабли, которую сжимала в руке. Она отдавала приказы людям с топорами, и они переключились с рубки канатов на атаку пиратов, которые черной волной переливались через поручни и затопляли палубу «Морского цветка», сметая хрупкую оборону людей Имены, которые вовсе не были воинами. Имена задумывалась о том, чтобы набрать команду из бывших каперов, но решила, что с прежней жизнью покончено и что она больше не будет жестким воителем. До сегодняшнего момента ей ни разу не пришлось пожалеть о принятом решении.
В следующее мгновение на нее напали два пирата, вооруженные пиками. Она превосходила обоих по росту, но не по силе. Она втянула живот, стараясь таким образом уберечь его от колющего удара, и плечом ощутила присутствие Максима рядом. Герцог испустил боевой клич и бросился на противника слева, а сама Имена нанесла низкий удар тому, что был справа.
Все звуки, кроме лязганья металла о металл, казались ей очень далекими. Пика вонзилась ей в предплечье, и ее оранжевый рукав тут же обагрился кровью. Другой удар пришелся на внешнюю сторону бедра. Теперь Имена стояла спиной к спине с Максимом, сражаясь с ним в паре так же, как она делала бы это с Четри. Но это не имело значения. Пиратов было слишком много.
Задолго до того, как их с Максимом оттеснили к грот-мачте, Имена поняла, что битва проиграна, но она не могла прекратить сражаться, пока руки ее еще были в состоянии сжимать оружие.
Членов ее команды вынудили бросить оружие. Сабли и пики с глухим звуком падали на расстеленный на палубе кусок полотна, без сомнения повреждая режущие кромки. За ними следовали луки и стрелы. Набхи непристойно ругалась, когда у нее силой отняли оба ножа. Слева от нее Роксану заставили встать на колени, и хриплый голос на местном наречии приказал ей отстегнуть окровавленный крюк.
Имене очень не нравилось, что ей связали руки за спиной, но она понимала точку зрения капитана. Она ведь в действительности не сдалась, поэтому, имея руки свободными, могла подавать сигналы своему первому помощнику или любому, знакомому с языком жестов. После многих лет, проведенных вместе, Четри прекрасно умел читать по выражению лица Имены, но это было не то же самое, что получать от нее прямые команды. Сжав челюсти, Имена позволила двум женщинам, превосходящим ее по росту и с руками как молодые деревья, связать себе запястья, а затем перенести себя на палубу северного корабля.
Ее лицо горело в том месте, где стекала струйка крови из раны на голове, но Имена усилием воли отогнала от себя это ощущение.
Она надеялась, что Максим станет держать рот на замке. Насколько Имена могла судить, он отделался лишь синяками и ссадинами, и была очень этому рада, так как в таком случае он ничем не отличался от прочих членов ее команды – или от того, что от нее осталось. Хийу, один из впередсмотрящих, был убит, еще трое получили серьезные ранения.
На каждом из пиратских кораблей был свой капитан, и оба они ожидали Имену. Главной была женщина. На вид ей было лет пятьдесят – шестьдесят, точнее сказать было сложно из-за того, что ее некогда бледная кожа сильно обгорела на солнце. Лицо и руки ее были обветрены, а светлые с проседью волосы выбелены солнечными лучами. Облачена она была в плотно прилегающие брюки, блузку и тунику из льна, по цвету неотличимого от цвета ее кожи. Волосы женщины были собраны на затылке и прихвачены украшенной драгоценными камнями металлической лентой, сочетающейся с повязкой, надетой на левую руку, и поясом из металлических пластин, закрывающим узкие бедра. Других украшений на женщине не было. У нее отсутствовала мочка одного уха, а в осанке чувствовалась командная стать, больше присущая военным, чем пиратам. Имена не заметила татуировок, которые могли бы сообщить ей дополнительную информацию.
Капитан второго судна был мужчиной и, несмотря на размазанные по лбу и щекам яркие зеленые линии, казался моложе. Одет он был с присущей всем пиратам пышностью, но наряд его тем не менее показался Имене поношенным и небрежным.
Рыжеватые волосы мужчины были заплетены в каскад несимметричных косичек, тонких, как змеи, или толстых, как канаты, украшенных блестящими металлическими пуговицами и выгоревшими на солнце ленточками всех цветов радуги. Его ярко-синие брюки плотно охватывали ноги, а рубашка с обтрепанными краями свободно болталась на плечах, а на талии была прихвачена атласным поясом, похожим на тот, которым Имена связывала занавески. Поверх рубашки мужчина носил распахнутый жилет, украшенный серебряными шнурками, пуговицами и зубами акулы. Дальше шел камзол из красной парчи, на несколько размеров больше, чем нужно, местами сильно вытертый. Карманы его были оттянуты хранившимися в них тяжелыми кинжалами. Еще пара кинжалов была приторочена поверх камзола. Ступни его были босы и немыты, с желтыми ороговевшими ногтевыми пластинами.
Встретив его странно пылающий взгляд, Имена силой принудила себя не передернуться от отвращения. Серебристо-голубые глаза мужчины напоминали неглубокие водоемы, лишенные каких бы то ни было чувств, то были глаза не знающей жалости акулы. Ей уже приходилось однажды видеть подобное, и сейчас она мысленно содрогалась, чего не делала уже долгие годы. Как только ее подвели к нему, он вскинул руку и с ужасающей силой залепил ей пощечину.
