Через неделю, прошедшую в непрерывном откачивании воды и бесконечном ремонте, Имена стояла у поручня на носу «Морского цветка», созерцая приближающийся остров, который, как она надеялась, даст им надежное укрытие. Вода здесь была настолько чистой, что можно было различить проплывающих на глубине рыб, а бирюзовые волны цвета любимого мундира Имены контрастировали с белым, как раковина моллюска, песком. Она с облегчением отметила, что карты ее сообщили верные сведения о протяженности пляжа, который оказался достаточно широким, чтобы послужить их целям.
В небе с криком летали чайки, время от времени камнем бросавшиеся в море за рыбой. Болотные птицы быстро бегали по береговой линии, останавливаясь лишь для того, чтобы погрузить свои длинные клювы в песок в поисках пищи. Чуть дальше ослепительно-белый песок уступал место колышущимся на ветру высоким травам, которые, в свою очередь, постепенно сменялись темно-зеленым кустарником и высокими деревьями с густыми кронами. На глазах Имены пурпурного цвета птица вспорхнула с ветки и полетела к скалистому уступу, белому от гуано.
Имена недоумевала, куда запропастились люди. Карта ничего не сообщала о том, обитаем ли остров, но она не сомневалась, что здесь есть жители. На противоположной от бухты стороне острова могли обнаружиться целые деревни. Имена подумала о том, что этот каменистый берег с густыми лесами непригоден для растениеводства и животноводства, за исключением, пожалуй, разведения свиней. Именно поэтому, возможно, он и кажется необитаемым.
Максим подошел к Имене и взялся руками за поручень.
– Здесь есть пираты? – спросил он. Тон его голоса был совершенно серьезен.
– Не думаю, – медленно произнесла Имена. – Это скопление островов – если так можно назвать некоторые из них – отмечено лишь на моих картах. Мы можем встретить здесь людей, но вряд ли то будут пираты. В противном случае о нашем прибытии уже было бы известно. Эта бухта кажется мне идеальной, по крайней мере для одного судна. Для нескольких кораблей – или судна большего, чем «Морской цветок», – кораллы явились бы серьезным препятствием.
– Так почему же остров нанесен лишь на твои карты? – спросил Максим.
Имена хотела было соврать, но все же решила доверить герцогу свой секрет:
– Некоторые из моих карт – это карты имперского морского министерства. Я позаимствовала их у своей матери.
– Позаимствовала, значит. Хм-м-м.
– Ты на моем месте поступил бы так же, – ответила Имена. – В действительности, по сравнению с тем, как ты сговорился с ее светлостью герцогиней Камиллой о свержении ее мужа, несколько взятых без разрешения карт – сущие пустяки.
– Видишь, вот и еще одна причина, по которой из тебя получилась бы превосходная герцогиня. Ты станешь во главе моей флотилии. Нашей флотилии.
Имена ущипнула его за руку:
– Прекрати это. Почему бы тебе не найти Роксану и не обратиться к ней с какой-нибудь просьбой?
– Потому что мне больше нравится стоять рядом с тобой, – резонно возразил герцог.
Имена снова посмотрела в море. Она была занята делами судна и команды, но не стала бы отрицать, что старается избегать Максима и собственных чувств, которые он в ней пробудил.
В настоящий момент ей слишком многое предстояло обдумать. После того как им все же удалось ускользнуть от пиратов, Осел – никто так и не узнал его настоящего имени – все же скончался от раны в животе, и его похоронили в море, зашив в парус и привязав к ногам балласт, чтобы его тело точно пошло ко дну. Имену не утешало даже то, что Невенс, у которой была схожая рана, и Филипп шли на поправку. Филиппу удалось сохранить не только глаз, но и зрение.
Более чем когда-либо переживая за команду, несколько предыдущих ночей Имена провела на палубе в гамаке, предоставив свою каюту в распоряжение Максима.
Каждые несколько часов она просыпалась, чтобы отметить расположение звезд, понимая, однако, что это всего лишь предлог. Долгие часы лежала она без сна, думая о тех членах команды, кто погиб во время этого плавания, и придумывая бесчисленные варианты действий, которые она могла предпринять, чтобы эти люди остались в живых. В холодные предрассветные часы видения прошлого возникали в ее сознании и исчезали, как волны накатывают на берег.
– Я знаю, что ты капитан этого судна, – сказал Максим.
– Прекрати читать мои мысли.
Он усмехнулся той медленной усмешкой, которая всегда рождала у Имены желание прикоснуться к нему.
– И это еще одна причина, по которой ты стала бы…
– И это тоже немедленно прекрати.
Скрестив руки на груди, Имена оперлась корпусом о поручень. Легкий бриз туго натягивал льняную сорочку на груди, приятно охлаждая нагретое солнечными лучами тело. Глядя на белый песок, она воображала, как растянется на нем, позволяя забрать мышечное напряжение, и полностью растворится в его теплой неге.
Когда она снова посмотрела на Максима, взгляд его был также прикован к берегу. Ей стало интересно, о чем думает он.
Остаток дня ушел на тщательное лавирование в хитроумном лабиринте кораллов, чтобы судно могло причалить к берегу невредимым. За штурвал встал Бонневи. Куан на маленькой шлюпке отправился вперед, замеряя глубину лотом, Малим и Набхи сидели на веслах, а Арионрод тщательно записывал показания. Имена послала еще одну шлюпку с Роксаной на борту на поиски укромной гавани, в которой можно было бы так спрятать корабль, чтобы его не заметили другие суда, случись им проплывать мимо острова. «Морской цветок» – довольно большой корабль, и прятать его долгое время не представится возможным, но даже несколько мгновений могут сыграть решающую роль.
Позднее Имена приказала спустить на воду оставшиеся шлюпки, которые также направились к берегу под предводительством Вика. Как только они минуют рифы, станут на буксире тянуть «Морской цветок» к острову.
Эта процедура продлилась весь вечер, на закате, окрасившем окрестности красно-оранжевым светом, и всю ночь. Вся команда, включая и Максима, по очереди сидела на веслах или, стоя по колено в воде, тянула буксировочные лини, а Норис вместе с одной из помощниц кока и Сюзелой играли на барабанах, чтобы подбодрить их. Кок Одноглазый (у которого в действительности было два глаза, невзирая на столь странное прозвище) затянул песню. Моряки придумали несколько новых куплетов, в которых говорилось и о пиратах, и об их извращенных сексуальных вкусах, и о незавидной судьбе пленников. Другая песня рассказывала о матросе, который был щедро одарен влюбившейся в него женщиной-китом.
По традиции Имена покинула судно последней. Оценив объем проведенных работ и осмотрев пробоину в днище «Морского цветка», она отдала распоряжения об организации лагеря, а сама неспешно побрела вдоль линии прибоя, погружая босые ступни в мокрый прохладный песок. Позднее она проверит, идет ли все по плану, но этот остров она считала равнозначным сухому доку, поэтому Четри должен был отбывать свое наказание за захват пленных без разрешения капитана и заниматься тем, чем должна была заниматься она. Завтра они сосредоточатся на починке пробоины в днище и залатают ее новыми досками.
