Настал день, когда Мишель запретил ей выезжать верхом из дворца в сопровождении стражников и свиты, потому что это, видите ли, создавало у подданных впечатление, будто она имела над стражей больше власти, чем он, а уж если люди увидят, что она добра к кому-то из свиты, то они могут подумать, будто у нее появился любовник — один из ее сопровождающих. Герцогиня должна хранить верность своему супругу, иначе среди подданных могут пойти нежелательные сплетни.
Угольный карандаш сломался в ее руке. Камилла отложила свой рисунок в сторону. Два обломка карандаша были слишком короткими и не годились теперь для рисования. Вздохнув, она принялась разламывать каждый из оставшихся кусочков до тех пор, пока они не стали размером с ноготь на ее мизинце, а затем бросила их на землю и предусмотрительно раздавила каблуком, чтобы и пыли от них не было заметно постороннему взгляду.
Зайдя в сарай, она аккуратно сложила те немногочисленные предметы женского белья, что взяла с собой, увязала их в льняное полотенце и отправила в одну из седельных сумок. Туда же последовали альбом для рисования, томик элегических стихов, плоская коробочка с косметикой и необходимые средства для изменения внешности. Сильвия, безусловно, обидится: упаковка вещей всегда являлась ее прерогативой. Но сейчас Камиллу не волновали чувства служанки, она просто не могла сидеть без дела, не зная, чем себя занять. Как только ее собственные седельные сумки были упакованы, она начала приводить в порядок упряжь своих лошадей. Взяв в руки снаряжение Гирлянды, она отметила, что Анри прихватил с собой именно то седло, которое было предназначено ею для этой лошади, и поддерживал снаряжение в изумительном порядке, ухаживал и за кожей, и за металлическими пряжками. Однако еще немного усердия никогда не помешает. Кроме того, Камилла обожала запах кожи и смазочных материалов, смешанный с запахом конского пота. Все вместе это называлось одним словом: свобода.
Мысли Камиллы вернулись к Анри, и стоило ей только представить его образ, как внутри снова вспыхнуло желание, да такое сильное, что тело ее затрепетало. В любую минуту она может вступить в связь с юным конюхом, стоит ей только приказать. Но как он относится к ней на самом деле? Испытывает ли сексуальное желание? Видит ли в ней женщину? Или же он овладел ею только потому, что понимал: тем самым он спасает ее жизнь? И возникает еще один вопрос: каким образом она сможет все это узнать? Если попросит его, он конечно же подчинится, но что, если он только будет делать вид, что испытывает к ней какие-то чувства? Не станет ли она в таком случае похожа на своего муженька?
В принципе, это не важно, пыталась убедить себя Камилла, лишь бы Анри был с ней. Пусть партнер исполняет ее желания только из чувства жалости, это все же лучше, чем терпеть унижения от похотливого и изощренного в выдумывании новых пыток герцога. Камилла нахмурилась. Так-то оно так, но ей самой не верилось, что жалость со стороны Анри будет ей безразлична. Было в нем что-то такое, что притягивало к нему Камиллу. В момент совокупления Анри был доминирующим партнером, но даже тогда в его движениях чувствовалась нежность, а именно этого ей так не хватало в интимных делах, однако хотелось еще большего. Но она не была уверена, что их отношения могут стать равными. Даже если отбросить огромную пропасть в статусе, она была старше его на целых двадцать лет и, если честно, понятия не имела, как поступать в такой ситуации. Партнера равного себе Камилла не имела никогда, за исключением, пожалуй, Максима, да и то их связь была слишком мимолетна. А сейчас подобное вообще невозможно — она не может снова стать уязвимой и незащищенной. И — никогда не станет.
У Анри была масса преимуществ — он был юн, обладал красивой внешностью и неправдоподобно длинными ресницами. Даже в грязной, плохо сидящей на фигуре одежде двигался с неповторимой грацией. Если бы представился подходящий случай, он вполне мог попасться на глаза какой-нибудь знатной придворной даме и понравиться ей. Леди Корнелине, например. Или молодой вдовушке графине Рамье. Камилла брюзгливо фыркнула и сжала в кулаке специальную тряпочку для полировки серебряных бляшек, которой начищала седло и уздечку Гирлянды, но уже мгновение спустя привычная выдержка взяла верх, и она возобновила свое монотонное занятие.
Прошло около часа, как вдруг Камилла услышала дробный цокот копыт и поняла, что лошадь накатывает галопом. С уздечкой в одной руке и тряпочкой в другой Камилла подбежала к дверям сарая. Весь свой страх она оставила в стенах дворца, и теперь ей не терпелось увидеть, что же происходит. Камилла приставила к глазам руку козырьком, спасаясь от лучей предзакатного солнца. Вроде бы все в порядке, Анри скакал верхом на неоседланном Горячем, направляя скакуна прямо к конюшням для молодняка и умело посылая его через заросли невысоких кустарников. А мальчик совсем не глуп, умилилась Камилла. Наверное, хочет, чтобы мощный жеребец дал наконец выход своей энергии, которая долго подавлялась в конюшнях герцога. Неожиданно для себя Камилла вдруг осознала, что широко улыбается. Мальчик не только прочно сидел на коне, он делал это красиво.
Достигнув выгула для лошадей, Анри увидел герцогиню и ударил пятками в бок коню, посылая его вперед и широко улыбаясь своей госпоже. Камилла покачала головой. Этот чудесный юноша сам не понимает, насколько привлекательна его улыбка. В нем нет ни на йоту тщеславия, самолюбования и суетности. После стольких лет тесного общения с лицемерными царедворцами Камилла поняла, что именно этим он и отличается от них всех — открытостью и искренностью.
Анри тем временем подскакал к ней и резко осадил жеребца.
— Ваша светлость! — задыхаясь, с трудом выговорил он, лихо перебросив одну ногу через лоснящуюся от пота спину коня. — Он просто потрясающий! Великолепный жеребец, просто превосходный! Хотите прокатиться на нем? Уверяю вас, у него хорошие манеры, он все понимает и очень хорошо вышколен, у него отличные манеры. — Анри почувствовал, что краснеет. — В конце концов, это же ваш конь, и вы можете скакать на нем тогда, когда захотите.
Повесив на гвоздь уздечку и тряпку для полировки, Камилла надела мужскую шляпу, приготовленную для нее Сильвией, надвинула ее на лоб. В этой шляпе, свободной короткой куртке, ее никто не мог бы узнать даже с достаточно близкого расстояния. По крайней мере, Камилла очень надеялась на невнимательность стражников и обычных прохожих, ведь стоило охране услышать ржание незнакомого им коня, они бы бросились выяснять, в чем дело.
Быстро убрав волосы под шляпу и натянув кожаные перчатки, Камилла вышла во двор. Кобылы и выхолощенные жеребцы находились сейчас на пастбище далеко от фермы, их она навестит позже. А сейчас…
Сердце ее забилось в радостном предвкушении.
— Помоги мне забраться, — сказала Камилла. — Подай руку.
Не спуская с нее глаз, Анри робко протянул руку и вытянул вперед ногу, чтобы герцогиня могла опереться на нее, как на ступеньку. Отметив, как порозовели у него при этом щеки, Камилла подобрала одной рукой юбку, ухватилась за запястье конюха и, поставив ногу в ботинке на его ногу, легко забралась на спину жеребца как раз позади Анри.
Эмоции клокотали у нее в груди, ведь уже более четырех лет ей не позволялось даже близко подходить к лошадям.
