— А еще цыгане раскладывают карты Таро — это такие карты с картинками, по которым они предсказывают судьбу, — а также читают линии на ладони, где видят такие события, как морские путешествия, свадьбы, рождение детей, получение наследства и так далее.
Все это Синтия знала, но она позволила Аргоси наслаждаться собственной осведомленностью и просвещать ее.
— Похоже, цыгане весьма талантливы, — заметила она. — И они делают все это из любви к ближнему?
— Нет-нет, за все эти предсказания нужно платить. Вы, случайно, не знаете, есть ли среди местных цыган предсказатели судьбы? Или же они промышляют тем, что красят больших лошадей и сбывают их как молодых и здоровых? Неприятная публика. Но почему бы не развлечься, если соблюдать осторожность? Можете положиться на меня.
— Вы так добры, сэр. Но я не знаю, чем занимаются местные цыгане. В смысле… предсказывают ли они судьбу.
— Я спрошу у Майлса, — заявил Аргоси. — Он знает все об этих местах.
Синтии не слишком хотелось видеть веселье на лице Майлса Редмонда, когда он узнает, что им нужна гадалка. Он сразу догадается, как возникла эта идея. К тому же она не питала особых иллюзий относительно способностей цыган предсказывать будущее.
Но она охотно бы отдала один из своих последних пяти фунтов цыганке, чтобы будущее лорда Аргоси включало ее, Синтии, персону.
— Что ж, сэр, возможно, нам удастся организовать посещение табора, если там есть гадалки.
— Я бы с удовольствием отправился на эту экскурсию вместе с вами, мисс Брайтли. — Аргоси снова одарил ее своей улыбкой, превращавшей любую фразу в намек.
«Наверное, он родился с этим и не может иначе», — предположила Синтия, улыбнувшись ему в ответ. С Аргоси следовало быть мягкой, но не слишком.
Но зачем этому человеку вообще переживать из-за будущего? Хотя, возможно, будущее кажется ему таким утомительно определенным, что хочется знать, не случится ли что-нибудь… неожиданное в конечном итоге.
— Я не перестаю удивляться предусмотрительности провидения в отношении нас, сэр. Только вообразите: мы с вами случайно встретились в Редмонд-Госе, причем мы оба желаем знать нашу судьбу! И оказывается, разгадка нашего будущего находится всего лишь в нескольких милях отсюда, скрытая в чайных листьях или наших собственных ладонях. Словно все это было заранее предначертано.
При этих ее словах лицо Аргоси озарилось воистину неземным сиянием.
— Заранее предначертано… — мечтательно повторил он.
Когда леди Джорджина присела в танце, Майлсу стало ясно: портниха бесстыдно выставила напоказ лучшую часть ее фигуры. Низкий вырез платья, отделанный серебряной тесьмой, открывал бюст — полный, как две сдобные булочки; корсет же приподнимал его так, что большая часть высовывалась из платья. Любой мужчина был бы счастлив забыться на такой груди.
Однако Майлсу хотелось оказаться… где-нибудь в другом месте. И еще больше хотелось сохранить в памяти ощущение руки Синтии на его плече.
А она, беседуя с Аргоси, то и дело улыбалась. Тот постоянно смеялся, причем смех у него был довольно приятный, не то, что у Милторпа.
Тем не менее, он действовал Майлсу на нервы, как скрежет мотыги по булыжной мостовой.
— Вы очень хорошо танцуете, мистер Редмонд, — заметила леди Джорджина, поскольку он забыл, что нужно поддерживать разговор.
— А вы очень мило лжете, — ответил Майлс. — В лучшем случае можно сказать, что я танцую сносно. Я слишком крупный для танцев.
— О!.. — Джорджина восхитительно покраснела. — Сэр, простите меня. Я всего лишь хотела сказать вам что-нибудь приятное. Я не эксперт по танцам.
— Нет, это вы меня простите. Мне не следовало поддразнивать вас.
О Господи! А ведь он заверил отца, что может очаровать любую девушку. Собственно, мог бы, имей он сейчас соответствующее настроение. Но леди Джорджина держалась так, что он чувствовал себя не столько ее поклонником, сколько наставником.
А ведь, казалось бы, девушка с хорошеньким личиком и аппетитной грудью должна была уметь кокетничать.
Майлс услышал, как Аргоси снова рассмеялся. И по какой-то причине ему вдруг захотелось кинуться к нему и пнуть ногой.
Его голова повернулась, словно стрелка компаса, указывающая на север. И он тотчас увидел Синтию, кружившуюся в объятиях Аргоси. Она подняла волосы вверх, оставив на затылке четырехугольник обнаженной кожи — как раз над крохотными черными пуговками. И Майлс представил, как прижимается губами к ее затылку, прекрасно зная, что ее соски в этот момент напряглись…
О Боже! Он сделал глубокий вдох.
— У вас очень красивый дом, мистер Редмонд. Я забыла, как здесь красиво.
Сделав над собой поистине геркулесово усилие, Майлс перевел взгляд на Джорджину. Казалось немыслимым слышать что-то столь вежливо банальное, когда руки лорда Аргоси касаются тела Синтии Брайтли.
— А сколько прошло времени с вашего прошлого визита в Редмонд-Гос?
— Пять лет и три дня, — сказала девушка, добавив с притворной небрежностью: — Кажется…
— Ах да, припоминаю. У вас тогда была коса, падавшая на спину. — А не уложенная вокруг головы наподобие изгороди.
— Вы запомнили! — Она порозовела. — Вы с братьями тогда устроили скачки в парке. Ваша лошадь пришла второй. Первым был Лайон. У вас была коричневая лошадь с белыми «чулками».
— Вот как? Мы устроили скачки? — Майлс был поражен. Что ж, вполне возможно, что он пришел вторым.
— Вы такой хороший наездник!..
Она воскликнула это с таким обескураживающим пылом, что Майлс не нашелся с ответом. Ему вдруг пришло в голову, что она чувствует себя неловко, потому что ее отец велел ей посмотреть на него в новом контексте. Или, возможно, она уже рассматривала его в этом контексте и была весьма заинтригована возможностью.
Право, он просто обязан научить эту девушку кокетничать.
Аргоси снова рассмеялся.
Голова Майлса непроизвольно дернулась в его сторону, и он моргнул, встретившись с парой сверкающих голубых глаз, смотревших прямо на него.
На секунду их взгляды встретились, затем оба повернулись к своим партнерам.
Леди Мидлбо оглушительно стучала по клавишам, вымещая на них свое нетерпение. Никогда еще кадриль не была такой страстной и выразительной.
Пожалуй, он подойдет к ней сразу же после танцев. И еще до полуночи он окажется вместе с ней в постели. Приняв такое решение, Майлс почувствовал, что его настроение улучшилось.
— Я обнаружила, что меня ужасно интересует ледибоптера, мистер Редмонд, — произнесла Джорджина с нотками отчаяния в голосе.
Пораженный, Майлс переключил на нее все свое внимание; он никогда в жизни не слышал этого слова.
И тут до него дошло.
