— Называйте меня по имени, пожалуйста.
Но тот факт, что она вообще задала этот вопрос, вселял надежду. И Майлс задумался, не зная, с чего начать. Как объяснить ей то, что присуще ему с рождения, что составляет сущность его натуры? А ведь другая женщина поняла тотчас же…
Вернее — с того момента, когда они по-настоящему разглядели друг друга.
Тем временем гости и домочадцы потихоньку заключали пари, гадая, когда лорд Аргоси сделает предложение мисс Брайтли. Но все сходились во мнении, что эти двое прекрасно подходили друг другу — и по красоте, и по возрасту, и по темпераменту. И заключительная вечеринка казалась идеальным местом для подобного события.
Ожидалось, что мистер Редмонд вскоре тоже сделает предложение, но насчет него особой уверенности не было, поскольку в последнее время он казался очень уж странным, сам на себя не походил.
— Вернулась лихорадка, — сочувственно шептались окружающие.
Майлс постоянно ощущал напряжение, был как натянутая струна. А до окончания загородного приема оставалось еще два дня.
Но Синтия, отношения которой с Аргоси продвинулись настолько, что она позволила ему касаться ее руки и называть по имени, почувствовала себя более уверенно.
Именно это она и сообщила котенку, когда легла вечером в постель. И она за весь день ни разу не встряхнула свою сумочку, что свидетельствовало о ее вере в Майлса Редмонда.
Вечером, за день до заключительной вечеринки, Джонатан и Аргоси отправились в «Свинью и чертополох», поскольку Джонатан намеревался выиграть турнир по метанию дротиков. Он вернулся домой со скромным трофеем, которым неумеренно хвастался.
Аргоси, напротив, вернулся рассеянным, угрюмым и пугающе молчаливым. Это обнаружилось на следующее утро, когда он отказался говорить с Синтией за завтраком. Собственно, он как раз выходил из комнаты, когда она появилась.
А потом он вышел из другой комнаты, когда она вошла туда.
Аргоси был настолько мрачным, что никто не осмеливался задать вопрос: «Вы хорошо себя чувствуете?»
Он ни с кем не поделился своими переживаниями и погрузился в глубокое и горестное уныние.
«Чертов щенок», — думал Майлс, борясь с искушением хорошенько встряхнуть Аргоси.
Он отвел Джонатана в сторону.
— Что это с ним? Что произошло в трактире? Вы кого-нибудь встретили? Он что, бросил пить? Пожалуй, ему следует снова начать…
— Он ничего не сказал мне, Майлс. А я был занят — выигрывал турнир. Не представляю, что его так расстроило. Но могу с уверенностью сказать: что бы с ним ни случилось, это произошло именно там. И это каким-то образом связано с Синтией.
Братья обменялись выразительными взглядами. Было ясно: прошлое Синтии нашло дорогу в Пенниройял-Грин через местный трактир. И Майлс собирался выяснить, что там произошло. Он твердо решил, что даже сам дьявол не помешает ему довести дело до логического конца.
Настроение Аргоси наложило мрачный отпечаток на всю атмосферу Редмонд-Госа, несмотря на тот факт, что сам дом становился все чище и чище, пока каждый предмет мебели, столового серебра и фарфора не засверкал ослепительно.
Вскоре из кухни потянулись наверх восхитительные ароматы блюд, готовившихся для компании из тридцати человек, а около трех часов дня к дому начал и подкатывать экипажи, из которых высаживались соседи, полные приятных предвкушений. И все они радостно устремлялись в дом, заражая окружающих своим весельем.
И по-прежнему никаких признаков письма от миссис Манди-Диксон из Нортумберленда.
Синтия даже начала подумывать о том, что миссис Манди-Диксон, возможно, скончалась от скупости или погибла от руки одной из своих компаньонок. Если так, то старуха не могла выбрать для этого худшего момента.
Но что же случилось с Энтони — так она теперь называла Аргоси, — причем после того, как они стали так близки, так привязаны друг к другу?
Дрожащими руками, не представляя, где набраться храбрости, которая ей понадобится, чтобы появиться на вечеринке и выдержать (или развеять, если получится) впечатляющую хандру лорда Аргоси, Синтия облачилась в свое зеленое платье с тюлевым верхом.
Внизу, на юбке, обнаружилась небольшая прореха — должно быть, она наступила на подол. Почему-то этот факт показался ей неоправданно значительным. Как будто из-за этого рушилась вся ее жизнь.
Повинуясь внезапному порыву, с оглушительно бьющимся сердцем, Синтия подошла к окну и заглянула за занавеску. И тотчас с облегчением выдохнула. Паутина оставалась нетронутой. Сьюзен же пристроилась в уголке, терпеливо ожидая, когда в паутине запутается очередная жертва. И почему-то это показалось Синтии более значительным знаком, чем все, что гадалка могла прочитать на ее ладони.
Закрыв глаза, Синтия снова увидела лицо Майлса, услышала его голос и ощутила его руки на своих плечах.
«Я все исправлю».
Уголки ее губ приподнялись в улыбке, и она почувствовала, что успокаивается.
Синтия отцепила котенка от своего подола, пока он не превратил его в лохмотья, и решительно направилась вниз.
К трем часам все гости прибыли и теперь весело толпились в большом салоне, угощаясь чаем с пирожными, крошки от которых втаптывались в ковер, что обеспечивало горничных работой на несколько дней.
Майлс лично встречал каждого из гостей. Из Пенниройял-Грина был приглашен викарий, а также миссис Ноттерли, вдова, обожавшая сплетни не меньше, чем его мать, и узнававшая их раньше всех остальных. Майлс поддерживал оживленный разговор с гостями, но не запомнил ни слова из сказанного ими. А потом, исполнив свой долг, он понял, что больше не в состоянии выносить неопределенность.
Плеснув в стакан бренди, он подошел к Аргоси — тот уныло сгорбился в кресле в углу, не замечая любопытных взглядов остальных гостей.
Майлс подождал, когда Аргоси поднимет вялую руку и возьмет у него стакан. Потом спросил:
— Старина, что-то не так? В последнее время было так приятно наблюдать за вашим счастьем. Я был уверен, что смогу поздравить вас с событием, которое, надеюсь, ждет и меня в недалеком будущем. Что-нибудь случилось? Вы могли бы довериться мне.
Безупречные черты Аргоси напряглись в праведном гневе, и он резко поднялся.
— Хорошо, Редмонд. Я расскажу вам. Я встретил лорда Кейвила в «Свинье и чертополохе». Он привез свою дочь в академию мисс Эндикотг.
«Понятно. Еще одна своенравная девица, — подумал Майлс. — Похоже, мисс Эндикотт делает на этом неплохие деньги. Но Кейвил…» Он попытался припомнить, где слышал это имя.
— Кейвил — близкий друг графа Кортленда, — пояснил Аргоси.
Майлс вздрогнул и невольно бросил взгляд в сторону Синтии. Ее лицо было слишком бледным на фоне темно-зеленого платья, улыбка же казалась неестественной. Она говорила с Вайолет, точнее — Вайолет что-то говорила Синтии, на лице которой застыла эта ужасная улыбка. Впрочем, наверное, только он один понимал, что улыбка — фальшивая.
