В сотый раз проклиная того, кто готовил оборону, Владимир увидел, как один за одним на крышах далеких недоступных для снайперов домах зажигаются мощные прожектора освещающие направление, по которому Владимир двигал первые ударные отряды. Вновь на колонны повалились авиабомбы, а низколетящие реактивные самолеты буквально глушили всех. Команды уже не различались в реве двигателей и грохоте разрывов. Впервые люди Владимира дрогнули. По ним, гражданам своей страны в полный рост работала военная авиация. Они даже не догадывались, что тем, кто в тот момент давал свои советы штабу обороны, на людей было совершенно плевать.
Бог хранил Владимира. Авиабомба, упавшая в тридцати метрах от него просто не разорвалась. Покачав головой и глядя на своих испуганных людей он обратился к ним и крикнул надрывая голос:
— Бог с нами! А значит ВПЕРЕД!
Они специально выбрали направление атаки, где были практически одни люди. Танки с их ночной оптикой даже в темноте оказались бы не по зубам людям Владимира, и тогда он повел своих людей на тех, кто и так были утомлены нервами и стрессами. На городскую полицию.
Завязавшийся бой был идиотским до крайности. Первый натиск, который практически уже докатился до окопов и укреплений городской полиции, неподвластно разуму покатил обратно. Владимир был в бешенстве и повел сам своих людей в следующую атаку. Он верил, что Бог сохранит его. Что время его смерти еще не настало. И ползя под автоматным и снайперским огнем и поднимая в атаку людей, он словно окруженный сиянием был невероятной целью для снайперов. Многие из них долго матерились, вспоминая, как они пытались убить его и как от него, словно неведомая рука отводила все их пули.
А вокруг него гибли и гибли люди. Видя, в рассеянном свете далеких но слепящих нападающих прожекторов, количество трупов казавшимися бесформенными кучами на влажной чуть блестящей траве, Владимир был близок к панике. Он всегда знал что штурмы губительны, но остаться под МКАДом, дождаться полного окружения их маленькой армии… Сидеть и ждать в безумной надежде, что вошедший в раж город ударит федеральным войскам в тыл, было еще губительней. У него не было выбора и он вел на автоматный огонь людей в надежде буквально на чудо.
Все что у него было он бросил на прорыв, молясь, что успеет до того как полиции перебросят подкрепление с других участков или из резерва. Он приказал утопить в огне обороняющихся и подползающие не жалели ни гранат ни зарядов гранатометов буквально превращая в ад позиции еще держащейся полиции. В итоге Владимир приказал даже развернуть минометы которые берег. Залпы и разрывы наполнили и без того гудящий воздух привнося в него все больше какофонии. Но Полиция побежала… Они не выдержали такого. Они не были просто к подобному морально готовы. Они и не должны были быть готовыми умирать живьем закопанными в грунте поднятом взрывами. Их учили другому. С сарказмом Владимир смотрел вслед паникующим людям пытающимся сбежать. Но от пуль не сбежишь. Любой даже сопляк в армии Владимира знал, что из окопа нельзя уходить. Проще в нем и погибнуть, отстреливаясь, чем покидать и отступать под шквалом огня. Глупая смерть — пуля в спину. Даже в чем-то позорная.
Окопы были захвачены, но останавливаться было нельзя. И Владимир бросил людей выкуривать из ближайших домов снайперов, чтобы можно было и остальных ввести в пролом в обороне. Надо было продвигаться в центр. В охваченный куражем мародерства центр. Надо было занимать там дома и готовится к тяжелым уличным боям уже не с полицией, а скорее с десантниками. Если эти уроды, по мнению Владимира, ввели авиацию, то и десант введут. А тогда начнется резня и лучше быть к ней готовым и иметь хорошие позиции.
К рассвету Владимир и трети города не прошел. Сзади его поджимали развернувшиеся БТРы и некоторые танковые взвода с полицией. Спереди его сдерживали расставленные словно «кукушки» в финскую войну снайпера и медленно отползающая полиция. Местное население не столько помогало, сколько мешало своими вечными выходками. Намереваясь проскочить железнодорожный узел, Владимир и не думал ввязываться в бой за него. Но там же были склады! И конечно местные мародеры очень захотели до них добраться и не только спровоцировали столкновение но и, отступая, выманили противника на людей Владимира. Это был абзац. Всем пришлось развернуться и пока не подавили оборону складов, дальше двинуться не смогли.
А эти вечные ездуны? Даже зная, что БТРы открывают огонь по всему, что движется они носились взад вперед словно в салочки играли. И нет, чтобы дружно наскоком ударить по полиции и отступить, они по одиночке, словно играли в другую игру — «догони меня пуля». Ни толку, ни проку.
Пока Владимир не отдал штабу указание создать мобильные группы для флангового прикрытия колонн, все так и проходило бестолково. Но потом, «захомутав» горе водил и добавив к ним стрелков и гранатометчиков, наступающие вполне получили пользу от них. От мобильной разведки до заслонов на пути преследующих колонны частей.
Как не обидно, но к полудню наступление Владимира было остановлено и ему скрепя сердцем пришлось отдавать приказ вставать в глухую оборону.
Через два часа ему подали данные переклички. Оставалось только качать головой. Из тринадцати тысяч и тех несчитанных, никем не считанных, кто присоединился по дороге, в его распоряжении осталось меньше шести тысяч. Это было чудовищно. Это была катастрофа. С этими силами Владимир в мегаполисе мог рассчитывать только на несколько суток удержания пары кварталов. Но он не хотел сдаваться и не умел расстраиваться до опускания рук. Вызвав в штаб заместителей командиров, он благословил их и отправил собирать людей. Он требовал, чтобы они запугивали народ тем, что Богуславский уже отдал приказ каждого третьего из мужчин в столице расстрелять. А из оставшихся, не разбирая правых и виноватых половину сослать в трудовые армии. И подействовало.
Ведь уже до многих дошли слухи и даже больше чем слухи, что наступающие на Столицу это вырвавшиеся приговоренные к новым лагерям подло захваченные пусть на несанкционированном слете в брянской области. И верили что уж при таком разгуле анархии, какой случился в Москве в преддверии входа в нее Владимира, никто безнаказанным не останется. И потянулись к Владимиру за оружием новобранцы. И чуть отлегло у него, когда до полуночи к ним шатко-валко, но прибилось еще семь сотен молодых да прытких. Он знал, что к утру их станет еще больше, и они смогут продолжить движение.
Утром, прорвав наспех выставленные заграждения «армия» угрюмо двинулась дальше. Это были уже не те, кто желал приключений или просто шли за Вождем. Это были люди обреченные на победу или поражение. И знающие что при поражении пощады вряд ли будет. Владимир мотался от фланга до фланга, пытаясь протащить людей под снайперским огнем, не ввязываясь в бои такого значения. Он выяснял безопасные проходы. Он командовал разведкой, он передавал данные, где и как можно продвинуться, не потеряв людей.
Им нужно было в центр. И они вышли к Москва реке к семнадцати часам дня. Вдали виднелись стены кремля, но туда Владимиру было не надо. Теперь ему, да и его людям был нужен отдых. Нужно было закрепиться. Нужно было наладить снабжение. Нужно было сделать так многое, и главное отдохнуть, набраться сил, раскусить действия противника и уже тогда решать что дальше.
