— Я что сам должен в шахту лифта лезть?
— Да мне все равно… — небрежно бросил Илья и сел на табурет.
Он сильно исхудал за последнее время. Питаясь раз в стуки, подъедая запасы макарон и риса в доме, но, отказываясь выходить на улицу, он довел и власти и прессу до исступления. Пресса требовала показать его живым. Власти требовали, чтобы он начал нормальную активную жизнь. Даже предложили ему работу в мэрии в отделе ГО и ЧС. Все от него что-то требовали, и Илья просто окончательно заперся в квартире от этих «требовальщиков». На пятый день, когда он «обрезал» телефон и перестал откликаться на стуки за дверью, пришли ребята из ОМОНа и просто выбили ее вместе с косяками. Даже этот сволочизм не пронял Илью. Он остался спокоен и уверен в своем желании «иметь всех ввиду».
— Как мы поступим? — устало спросил полковник.
— Мы? Никак. Пока вы не будете выполнять свои обещания, не объединяйте меня с вами. Мы из разной породы. Так понятнее? — спросил Илья, тяжело посмотрев на полковника
Полковник слушал негромкий голос бывшего майора и бывшего командира боевиков и недоумевал. Что же это за человек-то такой… Откуда такой неандерталец вылез. Как ему офицерские погоны-то вручили? Да вообще, как он выжил со своими принципами там на Кавказе и здесь в уличных боях?
— Майор…
— Я отказался от звания. — Напомнил Илья.
— У нас в стране нет такого, отказаться от звания! — уже зло говорил полковник.
— Я нарушил присягу. Этого достаточно. — Спокойно и еще более раздражая, сказал Илья.
— Вы это самобичеванием занимаетесь? Или что? — Не понимая, спросил полковник.
Это был перебор. Тут уже Илья не выдержал:
— Да, мля, самобичеванием! Потому что поверил вам уродам, там! Потому что забыл что в этой долбанной стране НИКТО НИКОГДА не выполняет обещаний! Потому, что здесь все ВРУТ и чем больше врет человек, тем выше он поднимается. А теперь пошли ВОН! И не называйте меня майором пока вы полковник! Закончили базар!
Он вытолкал с кухни и из квартиры почти оглушенного внезапным взрывом ярости фээсбэшника и одним рывком приставил к пролому дверь с держащимися на ней косяками. После этого уже спокойно вернулся на кухню и медленно допил чай. Затем так же неторопливо прошел в комнату, раскрыл настежь окно и лег на нестиранное уже много недель белье. Сжался словно эмбрион. Нет не от боли. Не от отчаяния, которое росло в нем день ото дня. А просто от чувства дурацкой глупости этого уродливого мира. Это был не страх перед ним. Это было нечто ранее не ведомое Илье. Это было абсолютное непонимание, как его угораздило родиться в этой стране в это время.
Утром он проснулся оттого, что в подъезде отчетливо гудел лифт. Не веря своим ушам, Илья поднялся, отставил в сторону дверь и увидел на лестничной площадке двух молодых парней курящих и ждущих непонятно кого.
— Из милиции? — спросил Илья у них.
Они не поняли сначала вопроса, но потом закачали головами и ответили, что их прислали дверь починить. Но новая железная дверь еще не приехала и они ждут, когда доставят. Они сказали, что еще ночью были сняты мерки и они звонили в Калугу заказывали четко по размерам.
Неопределенно хмыкнув, Илья еще раз прислушался к натужно гудящему лифту и спросил:
— А давно сделали лифт?
— Утром сегодня. Ночью начали, утром закончили. Ну, просто нереально тащить на такую высоту дверь стальную. Мы сказали полкашу, что если хочет пусть сам несет. Или вон ментов со двора просит… Он решил, что пригнать народ лифт сделать будет проще.
Качая головой от полковничьей тупости, ну почему было этого не сделать раньше, Илья вернулся к себе в квартиру, даже не ставя на место выбитую дверь. Он плотно поел холодным рисом, обжаренным с луком, и снова лег спать. Проснулся он, когда ему уже ставили дверь, а на кухне, как у себя дома, хозяйничал давешний полковник.
Когда Илья вышел к нему тот буркнул что-то типа приветствия и сказал:
— Вон вам холодильник новый привезли и продукты ребята купили. И не плюйтесь сразу это не моя идея. Это ваши… с которыми вы тут куролесили. Пытался с ними поговорить… чтобы они вас убедили, что надо вести себя по-людски. Но был просто послан. Это, наверное, мода такая пошла, полковников ФСБ посылать по матери…
— Не всех. — Угрюмо сказал Илья.
Полковник протянул ему лист бумаги и, поясняя, сказал:
— Это ваша речь. На обратной стороне вопросы журналистов и ваши ответы на них. Постарайтесь выучить. Листок будет перед вами, но все равно…
Илья бросил листок на стол и заглянул в холодильник. Увидев там бутылку водки, вынул ее и поставил на стол. Не понимая действий Ильи, полковник устало спросил:
— Ну что опять? Почему вы «речь» бросили?
Илья, ковыряясь в продуктах в холодильнике, ответил не сразу. Он вынул сыр, колбасу, банку с огурцами и, выставив все нас стол, сказал:
— Давайте выпьем что ли.
— У вас вид человека, которому пить не стоит. — Честно сказал полковник.
— Неважно. — Ответил Илья и в чайные чашки разлил понемногу «огненной воды».
— Вы будете речь учить? — Спросил полковник, беря в руки чашку.
Они чокнулись без тоста и выпили. Закусив отрезанным ломтиком сыра, Илья сказал:
— Буду, полковник. Буду.
— Надо очень серьезно к этому отнестись. Завтра тогда поедем в Москву, перед интерфаксовской конференцией вас умоют, побреют, переоденут.
— И женщину дадут? — непонятным тоном спросил Илья.
Полковник, смутившись, спросил:
— А надо?
Илья хмыкнул и ответил:
— Я шучу. Просто вы так говорите…
— А как я должен говорить? — возмутился «шутнику» полковник. — Вы себя в зеркало видели?
— Не шумите полковник. Завтра я буду выглядеть нормально. Только мне одежда нужна приличнее.
Полковник замолчал. Оглядев сгорбившегося за столом Илью, он спросил:
— Серый строгий костюм подойдет?
— Нет. Я их носить не умею. — Признался Илья.
— Что тогда подобрать?
— Что-нибудь свободное светло-зеленое или тогда темно серое. И обувь… обязательно обувь мягкую сорок третьего размера. Моя не годится. Пока скакали тут, совсем в негодность пришла.
Полковник поднялся и, кивая на холодильник, сказал:
— Отъедайтесь. Учите речь и ответы. Остальные инструкции завтра в машине получите. Одежду вечером, думаю, уже доставим.
Ставившие дверь ребята без особого уважения пропустили полковника из квартиры и почему-то хитро улыбнулись посмотревшему на них Илье. Невольно Илья тоже улыбнулся. С ума сойти, какая странная жизнь. Ничего без шантажа в этой стране не сделать.
5.
