Очень Евгения Семеновна почитать любит и сериалы уважает.
- Но, Катюша, разве я мог предполагать? - слабо
сопротивлялся Владимир Иванович. - И ты не могла точно знать, ты же этого
фильма не видела.
- Я книжку читала! Она так и называется -
"Пурпурные реки" Даже взрослым читать тяжело, а уж смотреть, и тем
более детям. -… И я утром тебе об этом сказала. Володенька, ты, по-моему, в
последнее время вообще не слышишь меня. Я говорю - как будто в пустоту.
Она была права, и Славчиков это понимал. Нет, их брак не
разрушится, ни за что, он души не чает в сыновьях, и как бы ни раздражала его
Катерина, он не уйдет от нее. Она хорошая, добрая, умная, и она не виновата в
том, что он ее разлюбил. Или вообще никогда не любил?
Поддался порыву, захотел поиграть в ценителя высоких
душевных качеств и в спасителя обиженных.
В последнее время он все чаще задумывался о том, почему
женился на Катерине. Думал он об этом и сейчас, сидя на краю диванчика и держа
в руке маленькую теплую, чуть влажную ладошку сына.
Дверь комнаты приоткрылась, заглянула Катерина и поманила
его пальцем. Владимир Иванович осторожно положил ручку Антоши поверх одеяла и
на цыпочках вышел в коридор.
- Мне нужно выйти минут на двадцать, - шепотом сообщила
жена.
- Что случилось?
Спросил дежурно, потому что так положено. Ему было совсем
неинтересно, куда это она собралась в двенадцатом часу ночи "на двадцать
минут". Нужно - значит, нужно.
- Приятельница позвонила, у нее что-то стряслось, хочет
посоветоваться. Она уже к дому подъехала, но я просила ее не подниматься,
потому что Антошка никак не уснет. Лучше я сама к ней выйду.
Объяснение Владимир Иванович, как обычно, пропустил мимо
ушей. Зачем слушать, если неинтересно?
Катерина накинула пальто и тихонько выскользнула из
квартиры. Владимир Иванович заглянул к сыновьям - кажется, оба спят - и пошел
на кухню пить чай. Внезапно ему стало тревожно, и почему-то вспомнилось, что
Катерина взяла с собой сумочку. Зачем ей сумочка, если она идет на двадцать
минут поговорить с подругой? Что обычно носят женщины в своих сумках? Кошелек,
документы, косметику, сигареты. Катя не курит, и вообще ничего из
перечисленного ей не нужно, если она идет к подруге… А если нет? А вдруг это не
подруга, а мужчина?
Любовник. И она собралась куда-то поехать с ним. Но куда
уедешь за двадцать минут? Ладно, где двадцать, там и сорок, а то и весь час,
Катерина слишком хорошо знает своего мужа и уверена: он с пониманием отнесется
к тому, что разговор с подружкой затянулся. Неужели она его обманывает? Он тут
мучается, переживает, винит сам себя за то, что больше ее не любит, а она
изменяет ему.
Она тоже его не любит, но совершенно не страдает из-за этого
и не казнится, а пошло и подло изменяет.
Все эти мысли промелькнули в одно мгновение, и Владимир
Иванович даже не успел их оценить и взвесить, а вместо этого отодвинул штору и
шагнул на балкон. Зачем? Что он хотел увидеть в половине двенадцатого ночи, в
ноябре, с высоты седьмого этажа? Он не думал об этом, просто сделал то, что
сделал.
Катерины не видно. И никаких двух женщин, стоящих и
разговаривающих. Катя сказала, что подруга подъехала… На машине? Но машин вдоль
Долгоруковской улицы стоит множество, иди пойми, в которой из них сидит его
жена и кто там за рулем, мужчина или женщина. Габаритные огни у всех машин
выключены, так что с высоты и не разберешь ничего. Где же Катя? Внизу, в одной
из машин, или уехала?
"Ерунда, - успокоил себя отрезвевший на холоде
Славчиков, - надо взять себя в руки и перестать психовать. Катерина со своей
подругой стоит в подъезде, там тепло и светло. Чего им в такое позднее время
торчать на улице? Ну конечно, она в подъезде. Точно".
В этот момент задняя дверь одной из машин открылась, из нее
выпало что-то большое и округлое Дверь захлопнулась, машина резко подалась
назад, вывернула на полосу движения и уехала Большое и округлое осталось лежать
на асфальте, и только спустя несколько секунд оцепеневший от ужаса Владимир
Иванович понял, что это лежит, скрючившись, его жена.
Он мчался вниз по лестнице, не видя ступеней и забыв о
лифте. Ему было больно дышать, ему было страшно думать, и в эту минуту Владимир
Иванович Славчиков был просто двигающимся механизмом, конгломератом молекул,
вырванных из привычной среды и несущихся в неизвестность. В пустоту.
Пальто Катерины было в крови, больше Славчиков ничего не
разобрал в темноте. Он опустился на колени, подсунул руку под ее затылок,
приподнял, приблизил лицо. Жена дышала часто и неглубоко, глаза ее были
открыты, но смотрели куда-то в сторону.
- Катя, что?.. Кто?
Ее губы шевельнулись, но слов не получилось. Где ее сумочка?
Там должен быть мобильник, сейчас он вызовет милицию и "Скорую"… Или
нет, сначала "Скорую", потом милицию… Нет, не так, надо звонить
"02", теперь это единая диспетчерская, они сами пришлют кого надо.
Сумочка валялась рядом, Славчиков с трудом справился с элементарным замком,
вытряхнул содержимое прямо на асфальт. Вот он, телефон Но почему же пальцы
совсем не слушаются? Он никак не может попасть на нужную кнопку… Наконец-то
получилось!
- Потерпи, Катюша, сейчас все приедут, и
"Скорая", и милиция, тебе помогут, - успокаивающе заговорил он,
продолжая поддерживать одной рукой голову жены, а другой гладя ее по холодной
щеке. - Все будет хорошо, вот увидишь, я тебе обещаю.
Губы ее снова шевельнулись, и Славчиков замолчал, пристально
глядя в лицо Катерины и напряженно прислушиваясь.
- Что, Катюша? Ты хочешь что-то сказав Помолчи,
побереги силы, потом все скажешь…
- Не нужно тратить жизнь на возмездие, - произнесла она
очень тихо, но очень внятно. - Я отказалась.
Ничто не имеет значения. Только любовь…
Он ничего не понял. Слова были знакомыми, но он все равно
ничего не понял. И очень испугался.
- Что? - переспросил Владимир Иванович.
Но Катерина не ответила. Она потеряла сознание.
***
Поспать Насте не удалось. Около полуночи ей позвонили из
дежурной части и сообщили о нападении на Екатерину Славчикову.
- Ты же вроде делом этих писателей занимаешься, -
лениво позевывая, сказал дежурный. - Сегодня кто-то из ваших в опергруппе, они
поехали на вызов, просили тебе позвонить.
Следующие три часа Настя провела в больнице, куда доставили
Екатерину Сергеевну. Потерпевшую забрали в операционную, а она сидела в длинном
коридоре на узкой банкетке, обтянутой прорвавшимся в нескольких местах дерматином,
рядом со Сдавчиковым и пыталась не дать ему сорваться в истерику. Владимир
Иванович уже несколько раз - сначала для приехавшей опергруппы, потом для
Насти, потом снова для следователя, уже под протокол, - рассказывал о том, что
произошло.
