Глебушка спит допоздна, потом уходит на прогулку, здоровье
бережет, и правильно, а то сидит целыми днями, над рукописями своими корпит,
так и болезнь какую-нибудь зловредную высидеть недолго. И то сказать, сердечный
недуг-то он себе заработал, все переживал, переживал, страдал, бедняжечка, вот
и сердце теперь больное. А от сердца, уж всем известно, одно лечение: покой да
пешие прогулки. Ну, покоя Глебушке не видать, так хоть прогулками свое берет.
Каждый божий день встает, завтракает и два часа гуляет, хоть дождь, хоть снег,
хоть что. Глафира Митрофановна такой порядок одобряет, она смолоду приучена к
режиму, чтобы все всегда происходило в одно и то же время и одинаковым
порядком. Если что-то меняется или происходит не так, как обычно, она
нервничает и беспокоится, как-то неуютно ей делается, будто земля из-под ног
уходит. Но случается такое редко, Глебушка сам сторонник твердых правил и
неожиданностей не любит.
Обед Глафира Митрофановна, стало быть, сготовила с утречка
пораньше, Глебушку завтраком накормила, гулять его отправила и сама за
покупками собралась. Вот ведь память-то дырявая стала, ведь с вечера еще
подумала, что среда, что Васечка с Катериной придут, и надо бы Васечкины
любимые слойки с яблоками сделать, да и пампушки к борщу полагается испечь, а
дрожжи-то и не проверила. Кинулась утром тесто ставить и обнаружила, что
дрожжей нет. Закончились еще в тот раз, когда она кулебяку с мясом пекла.
Спустилась в магазин, который в том же доме, маленький такой магазин, выбор не
особо богатый, но была надежда, что там дрожжи будут. Надежда не оправдалась. В
двух продуктовых магазинах побольше - один на соседней улице, другой в
противоположной стороне, рядом с метро - их тоже не нашлось.
Глафира Митрофановна закручинилась было, отказываться от
своих задумок она не любила, раз уж решила Васечку слойками побаловать, то не
отступит. И поехала к себе домой. Она точно помнила, что дома в холодильнике
лежит палочка дрожжей, буквально два дня назад ей на глаза попадалась.
Беспокоило только, что не успеет обернуться к возвращению Глебушки с прогулки,
а он привык, как войдет, сразу кофе пить и газеты читать, которые с прогулки
приносит. И если Глаша кофе не подаст, он будет недоволен.
Но она успела. Буквально на пять минут раньше хозяина
вернулась, так что все обошлось.
Глебушка пришел в хорошем настроении, бодрый, посвежевший на
прохладном осеннем воздухе, и Глафира Митрофановна привычно и упоенно
залюбовалась своим питомцем: какой же он красивый, ее мальчик, ее Глеб, статью
в отца пошел, а лицом - в мать-азербайджанку, нос, глаза, брови, изящно
изогнутый рот, ну вылитая Земфира-покойница, она-то знатная была красавица,
недаром же народная артистка. Земфиру Эльхановну старая Глафира всегда
вспоминала с теплотой и нежностью, а вот мужа ее, профессора-хирурга, и не
вспоминала почти. Да и какие уж там особые у нее могут остаться воспоминания о
человеке, который с тридцать третьего года, когда Глаша в Москву приехала, и до
самой Отечественной дома только ночевал, и то не каждый раз, приходил усталый и
молчаливый, уходил чуть свет, подолгу жил на даче в Серебряном Бору, когда
остальная семья в городе, и, наоборот, частенько оставался в Москве, когда
семья выезжала на дачу. Неладно у него было с женой, Глаша это чувствовала, но
в хозяйские дела не влезала.
А уж как Отечественная началась, так Глашу с Земфирой и
Глебушкой сразу в эвакуацию отправили, вместе с театром, и больше она хирурга
того не видала.
Она сварила кофе, размолов зерна в ручной мельнице, как
Глебушка любит, подала булочки со взбитыми сливками, бросила взгляд на большие
настенные часы: без двадцати двенадцать, скоро Васечка придет, а за ним и
Катерина, она никогда не приходит вовремя, вечно опаздывает, хоть на несколько
минут - а опоздает. Глебушку только нервирует своей непунктуальностью. Глафира
очень гордилась тем, что выучилась когда-то без запинки и к месту произносить
это длинное и корявое слово. Снова бросила украдкой взгляд на часы: хорошо бы
Васечка пришел чуток пораньше, ну хоть бы без десяти, пока Глебушка еще кофе
пьет, кофейник и булочки на столе стоят, тогда Васю непременно угостят,
Глебушка вежливый, хорошо воспитанный, не станет один лакомиться, когда гость в
доме. У Глебушки все по минутам расписано, и ровно в двенадцать стол будет
девственно чист, а сам он готов к работе. Васечка, деточка, вечно голодный
ходит, некому его кормить, один-одинешенек при живых-то родителях. А все
Катерина виновата. Из-за нее все вышло.
Хитрость с угощением раньше времени прибывшего Васи не
удалась, молодой человек явился в три минуты первого, Глаша уже собралась было
прямо в передней тайком сунуть ему булочку со сливками, но тут и Катерина
подоспела. Теперь до самого обеда жужжать будут у Глебушки в кабинете. Одно
слово: проект. И чего там мудрить-то? Писал Глебушка всю жизнь свои книжки, и
деньги были, и почет, и слава. Вот и писал бы, как прежде. Зачем ему Вася с
Катериной? Одна только морока с ним, с проектом этим.
Дверь в кабинет Глеб Борисович почти никогда не закрывал, у
него потребности к уединению не было, зато была нервозная неприязнь к
скученности, и, когда в его кабинете находился, кроме него самого, еще хотя бы
один человек, ему начинало казаться, что тесно и нечем дышать. Глафира тихонько
сновала по квартире, занимаясь повседневными делами и стараясь не шуметь. С
одной стороны, Глебушке не помешать бы, но с другой - любопытно послушать, чего
они на этот раз обсуждают.
- Я придумал совершенно гениальную фишку, - это Васечка
говорит, любимчик ее. - Вот послушайте. Маленький мальчик попадает под машину,
умирает, и его душа разговаривает с богом. Боженька спрашивает, чего, мол, так
рано, пожил бы еще, погулял, а мальчик отвечает, что ему стало скучно, что
жизнь сына этих конкретно родителей он уже испытал…
- Стоп, стоп, стоп! - Голос у Глебушки недовольный,
брезгливый даже. - Это еще что за байки? Какое это имеет отношение…
- К сюжету - никакого. Но у нас же есть герой, который
пишет пьесы, вот пусть он и пишет про мальчика и его душу. Вы только
послушайте, там все совершенно дивно складывается, просто потрясающая фишка…
Глафира аж вздрогнула. Ну как это такое может быть, чтобы маленький
мальчик попал под машину и умер и чтобы после этого что-то там дивно
складывалось? Не дело Васечка говорит, не дело, хоть и любит она его, и жалеет,
и подкормить старается лишний раз, но одно дело опекать и жалеть, и совсем
другое - на безбожные глупости глаза закрывать.
- Глеб Борисович, ну какая вам разница, о чем будет
новая пьеса этого персонажа? Все равно у нас с вами по плану убийство
режиссера, который ставит пьесу, мы заложили в сюжет как минимум пять эпизодов
театральных репетиций, значит, все равно придется описывать, что это за пьеса и
о чем она, и еще… - Глафира услышала, как зашелестели страницы. - Вот еще, три
сцены, когда режиссер обсуждает ход работы над новым спектаклем: один раз с
женой, один раз с любовницей, и еще эпизод с завтруппой.
- Мы уже решили, что режиссер у нас ставит Шекспира, -
перебил Богданов. - И три главы написаны именно об этом.
