Глава 8
Всю ночь, а затем и утро следующего дня, субботы, Глафира
Митрофановна промаялась, решая вопрос: говорить ли Глебушке про Катерину и ее
подозрительного знакомца. Старушка была любопытна и любознательна, но было бы
страшной не правдой сказать, что ее, как многих женщин, причем любого возраста,
"распирало" желание поделиться информацией. Уж что-что, а молчать
Глафира умела.
В свое время еще хозяйка, Зема-покойница, ей, бывало,
говорила: ты, Глашенька, для нас как член семьи, и никаких секретов от тебя у
нас нету, но ты должна помнить, что я - известная артистка, все время на виду,
Глебушка у нас знаменитый писатель, член Союза писателей, лауреат, к нему тоже
внимание повышенное, и всегда найдутся люди, которые захотят в нашей грязи
покопаться; ты выбросишь - они поднимут, ты сболтнешь - они услышат и дальше
понесут, да еще и переврут по дороге, понимаешь? Глаша понимала, очень хорошо
понимала и обо всем помалкивала, ни мужьям своим, ни соседкам, с которыми
душевно дружила, ни слова про семью Богдановых не проронила, кроме самого
необходимого, дескать, все живы, все здоровы, все благополучно, на прошлой
неделе день рождения покойного Бориса Саввича был, все вместе на кладбище
ездили, цветочки посадили, у Глебушки книжка новая вышла, вот я вам почитать
принесла, с дарственной надписью, а Земочка вчера на концерте выступала, ее по
телевизору показывали, красивая такая, и в голосе, дай бог ей здоровья.
И все. И никаких разговоров со случайными знакомыми, и
никаких знакомств со случайными людьми. Глафира смолоду хорошо понимала и место
свое, и меру ответственности.
Так что промолчать про случайно увиденное накануне ей было
вовсе не трудно. Да и надо ли рассказывать?
Глебушка и без ее рассказов имеет о чем поволноваться:
сперва суп прокис - не иначе отравить хотели, потом ЭТИ двое приходили, потом
стекла в машине побили…
Не надо добавлять ему поводов для переживаний, тем паче
какие бы у Катерины ни были сомнительные дела, лично к Глебушке они отношения
иметь не могут, Глафира Митрофановна это понимает, но Глебушка ведь такой
подозрительный, во всем, в самой малой мелочи злой умысел против себя готов
увидеть, так что лучше уж промолчать.
С утра, как повелось по средам и субботам, поставила тесто
на сладкие булочки и пирожки и взялась за обед, с нетерпением ожидая прихода
Васеньки и Катерины.
Очень Глафире Митрофановне интересно было, как Глебушка
разговор поведет насчет того, о чем вчера Катерина с ним говорила. А вдруг и
правда он Васеньку похвалит, ободрит? Вот бы хорошо! Спроси Глафиру
Митрофановну, за что она так любит Василия и так не любит Катерину, она бы
растерялась, потому как точного ответа не знала. Васю она почему-то жалела,
видела его несчастным пасынком при злой мачехе и страшно переживала, когда
Глебушка и Катерина делали ему замечания и ехидно критиковали его придумки:
мальчик же старается, хочет как лучше, а если вам не нравится, так вы сделайте
скидку на то, что он еще молодой и неопытный, поддержите его, направьте на
верную дорогу, а не отметайте с ходу все, что он предлагает. Справедливости
ради стоит заметить, что на самом деле Богданов и Катерина отвергали далеко не
все, что предлагал Василий, иногда (примерно один раз на книгу) у него бывали
любопытные и нетривиальные идеи, которые старшие соавторы даже хвалили и с
удовольствием принимали, но случалось это, по мнению Глафиры, так редко, что в
расчет можно не брать. И потом, похвалить сюжетную схему - это одно, а одобрить
и принять сложную философскую идею - это совсем, совсем другое; может, Глафира
такими словами и не сформулировала бы свою мысль, но чувствовала она именно
так.
Она постаралась закончить с обедом до двенадцати, специально
пришла пораньше, к семи утра, и когда в начале первого соавторы собрались в
кабинете Богданова, Глафира Митрофановна схватила какое-то старое вязанье -
начатую и брошенную полгода назад теплую кофту к зиме - и устроилась в каминной
зале, откуда все хорошо слышно, благо Глебушка двери никогда не закрывает. Но
до интересующей ее темы дело все никак не доходило, сначала обсуждали
оргвопросы.
- Я не смогу написать эпизод с погоней на автомобилях,
если не увижу своими глазами, - сказал Глеб Борисович. - Василий, это твоя
задача.
- Да я вам расскажу, Глеб Борисович! Вот смотрите…
- Мне не нужны твои рассказы, я должен увидеть сам,
тогда смогу это описать, - сурово оборвал его Богданов. - Мы уже сто раз на
этом спотыкались, и ты каждый раз предлагаешь мне рассказать, а я тебе
объясняю, что мне не нужны слова, мне нужна картинка. Ну сколько можно - Только
деньги тратить, - проворчал Василий. - Они у вас что, лишние? У меня, например,
нет. Каждый раз, как драка какая-нибудь или задержание, так приходится нанимать
каскадеров, платить им бабки, чтобы они сцену поставили и сняли на видео. И
охота вам возиться? Я бы вам сто тыщ боевиков принес на кассетах, в каждом по
сто драк, сидели бы дома, смотрели телевизор и описывали бы.
- Я не пользуюсь чужими материалами, - сухо ответил
Богданов, - я считаю это неприличным. Если я получаю гонорар за книгу, то
предполагается, что то, что в ней написано, пусть и не гениально, но не
украдено у кого-то, а честно придумано. Если когда-нибудь ты напишешь
что-нибудь самостоятельно, без соавторов, то имеешь право делать как хочешь, а
я своим именем дорожу, поэтому там, где стоит мое имя, ворованных идей не
будет. Поэтому я готов платить деньги за то, чтобы в наших с вами книгах были
описаны не чужие, кем-то придуманные и использованные драки, а оригинальные
эпизоды. Ты меня понял?
- Да понял я, понял, только чушь все это. Все равно все
эти мордобои похожи друг на друга, вы хоть три фильма подряд посмотрите и сами
убедитесь: у всех одно и то же. Никто и не заметит, если эпизод из хорошего
американского боевика описать.
- Молодой человек, вы забываете о таких понятиях, как
совесть и самоуважение. Повторяю, когда ты будешь писать сам, делай как знаешь.
А если тебе не нравятся мои методы, предупреди заранее - и мы с Катериной будем
искать тебе замену.
Это Глафире не понравилось. Как это - замену? Выходит,
Васечку побоку, поганой метлой гнать? Да еще Глебушка сейчас так на него
разгневается, что и про главное говорить не захочет, а если и заговорит, так
все наоборот скажет, не похвалит, а отругает. Ох, знал бы мальчик, о чем
Катерина вчера просила, не стал бы нарываться, сидел бы тихонечко, в рот
Глебушке заглядывал и соглашался с каждым словом. Может, надо было предупредить
его? Ну, не прямо, конечно, не выдавать Катерину, а намекнуть, соврать, что
Глебушка, мол, сегодня не в духе и лучше вести себя тише воды ниже травы.
Тогда бы и обошлось. А теперь вдруг да не обойдется?
- Глеб Борисович, так вы что, хотите, чтобы мы
проплатили оригинальную сцену погони на машинах по городу? - продолжал
сопротивляться Василий. - Вы хоть представляете себе, сколько это стоит? Это ж
бешеные бабки! Одно дело, мордобой в павильоне, и совсем другая песня, когда
снимать на улицах, на это надо на уровне мэрии и ГИБДД разрешения получать,
кучу бумажек собрать, за каждую заплатить, потом еще машины - они тоже денег
стоят.
