- Вася, попридержи язык, - строго сказала Катерина,
неодобрительно глядя на него. - Ты вообще думаешь, что говоришь?
Глафира Митрофановна так и не поняла, почему Катерина не присоединилась
к требованиям вызвать милицию. Но факт есть факт: она не только не
присоединилась, но вообще мало говорила, впрочем, как всегда, когда дело не
касалось непосредственно книги, которую они пишут. Глафира с Васей упорствовали
еще минут пятнадцать, пока не поняли всю безнадежность своих попыток. Глеб
Борисович неуклонно стоял на своем: о происшествии немедленно забыть, сумку
вместе со всем содержимым вынести из дома и выбросить в контейнер для мусора и
больше к этой теме не возвращаться.
Василий в конце концов сдался под давлением авторитета
хозяина дома. Глафира Митрофановна отступилась потому, что знала, в чем дело.
Но вот почему промолчала Катерина, так и осталось для нее загадкой.
***
Андрей Чеботаев позвонил из Новосибирска рано утром,
впрочем, за Уралом в это время было не так уж рано.
- Настасья Пална, тут очень хорошо помнят семью
Щеткиных, так что легенды и сплетни обеспечены. Семейка та еще!
- Родственников нашел?
- Ни одного. Зато соседей, сослуживцев, одноклассников
и однокурсников навалом. И все горят желанием поделиться воспоминаниями.
- Это все хорошо, а что с роддомом? - нетерпеливо
спросила Настя. - Ты выяснил насчет сестры-близнеца?
- В архивы меня пустят только в понедельник, но люди, с
которыми я успел поговорить, в один голос утверждают, что никакой сестры не
было, Леночка была единственным ребенком. Правда, у нас в роддомах всякое
случается, могли при родах второго ребенка забрать, а матери сказать, что умер,
прецеденты были.
Были, это точно. Настя сама с таким сталкивалась.
- Хорошо, Андрюша, давай там побыстрее, ладно?
У нас тут все стоит, информации не хватает.
- Что-нибудь одно, или побыстрее, или информации
побольше, - отшутился Чеботаев.
- И то и другое, как в шампуне "Хэд энд
Шоулдерс", два в одном, - отпарировала она. - Целую страстно, до связи.
Если что - я сегодня в конторе, звони туда.
Наспех позавтракав, она поцеловала мужа, натянула куртку и,
застегивая "молнию" с болтающейся на язычке металлической буквой В -
символом известной фирмы "Богнер", - снова вспомнила одежду,
найденную в квартире Елены Щеткиной. Два комплекта вещей. Два разных человека.
Или две личины одного? Почему? Психоз и раздвоение личности? Или двойная жизнь,
двойное дно?
- Ты чего? - вывел ее из задумчивости голос Алексея.
- А что? - не поняла Настя.
- Стоишь одетая, руки в карманы, глаза внутрь. Уходишь
или передумала?
- Ухожу, Леш. Задумалась. Все, пошла.
- Погоди, - остановил ее Чистяков. - Вот возьми, ты
забыла.
Он протянул ей свой вчерашний подарок - деревянного
морщинистого старичка-странника.
- Поставь на столе на работе и смотри на него. Будешь
уходить - положи в сумку. В общем, чтобы он все время был с тобой.
- Зачем?
- Так надо, - строго сказал Леша, и она покорно кивнула
и сунула старичка в карман.
Надо так надо. Лешка умный, ему виднее.
Перед отъездом в Новосибирск Чеботаев забрал у Егора
Витальевича Сафронова всю печатную и бумажную продукцию, которую после свадьбы
перевезла из своей квартиры его жена. Две картонные коробки, набитые книгами,
газетами и журналами, стояли теперь у Насти в кабинете и ждали своего часа. Как
раз ими она и собиралась сегодня заняться.
На работе она первым делом сделала себе кофе, поставила на
стол рядом с телефонным аппаратом Лешкин подарок, который сегодня показался ей
еще более отвратительным, чем вчера, и села, задумчиво глядя на коробки. В
каком порядке действовать? Вынимать по очереди книгу или журнал, просматривать…
и что? Что она собирается в них искать? Откровения, записанные карандашом на
полях? Ерунда. Подчеркнутые или помеченные маркером отрывки, свидетельствующие
о… о чем? Только о том, что в момент прочтения информация была интересна Елене.
Впрочем, из этого тоже можно сделать какие-то выводы.
Настя не спеша допила кофе, достала из шкафа несколько
пустых картонных папок, разложила на полу аккуратным квадратиком в два слоя,
уселась на них и принялась раскладывать содержимое коробок. Книги - отдельно
художественные, справочные и прочие, журналы и газеты - по наименованиям.
"Коммерсанта", "Ведомости", "Эксперт",
"Деньги", "Итоги", "Профиль", "Секрет
фирмы", "Компания", "Карьера". Особняком стояли
несколько толстых журналов разного наименования - всего по одному, тогда как
всех прочих было много.
В стопке "Эксперта", например, было около тридцати
журналов, в стопке "Компании" и "Денег" - раза в два
больше, ежемесячник "Карьера" присутствовал в восьми экземплярах за
разные месяцы и годы.
Егор Витальевич не обманул, среди книг действительно было
полное собрание романов Сидни Шелдона, вся прочая литература относилась к
справочной или учебной: экономика, бизнес, менеджмент, банковское дело, паевые
инвестиционные фонды. Своеобразный набор, подумала Настя, женские романы - и
серьезная профессиональная литература.
Прежде чем взяться за просмотр каждого издания, Настя,
любившая в таких делах упорядоченность, решила составить перечень журналов с
указанием дат выхода.
"Наверное, я просто оттягиваю момент, когда нужно будет
все это пролистывать, а кое-что даже и прочитывать, - самокритично подумала
она, включая компьютер. - Мне не хочется читать про бизнес, деньги и компании,
я никогда в этом не разбиралась и ничего не понимаю, а особенно не хочется мне
читать про карьеру. Потому что моя карьера окончена, а чужие карьеры мне
неинтересны. Зависть меня, что ли, гложет?"
Она открыла "окно", написала заголовок
"Профиль" и стала быстро вводить номера выпусков и даты: № 35, 18
сентября 2000 г., № 36, 25 сентября 2000 г., № 37, 2 октября 2000 г.; закончив
с "Профилем", занялась "Экспертом". Работа шла легко и
интеллектуального напряжения не требовала, нужно было только внимание.
Настя уже распечатывала полученный реестр, когда
распахнулась дверь и вошел начальник, полковник Афанасьев.
- Работаешь, Каменская?
- Развлекаюсь, - огрызнулась она. - Вашими молитвами.
- Хамишь, Каменская? - миролюбиво задал начальник
следующий вопрос, вполне, надо заметить, закономерный. - Я к тебе с лучшими
намерениями зашел, а ты мне хамишь.
Он давно привык к тому, что она не может разговаривать с ним
спокойно и уважительно. Если в его кабинете, в начальственном, или при ком-то
она вела себя, как говорится, "в рамочках", то в своем кабинете и
один на один она постоянно помнила о том, что полковник Афанасьев - ее
сокурсник, троечник-шпаргалочник, Афоня, и максимум, что Настя могла выжать из
себя, так это обращение на "вы". Он давно привык к этому, давно
перестал обижаться и нервничать, и однажды Насте добрые люди донесли, что
полковник высказался о Каменской: "Толковая баба, но баба. А с бабы какой
спрос?"
