Но насчет удовольствия он обломался. Настроение у него было
хорошее, недавно принял дозу и готов был всех любить, поэтому способность к
сопротивлению как-то подутратил и уже через два часа непринужденной беседы
начал колоться. А чего напрягаться-то зазря? Кражи по той хате за ним нет, ну,
спер фигурку, прихватил по привычке, уж больно красивая, так ей цена - три
копейки, такой размер ущерба даже малозначительным назвать стыдно, а по статье
за незаконное проникновение в жилище много не дают и даже на зону не
отправляют, ограничиваются условным сроком. И вообще он сейчас под кайфом, его
допрашивать нельзя, любой адвокат потом вцепится, да его и не допрашивают
вовсе, так про-" сто беседуют, а под протокол да по трезвянке он ничего не
скажет, грамотный уже, ученый.
Поэтому он поломался пару часов и рассказал про мужика,
который нанял его проникнуть в квартиру и установить прослушку. Нет, фамилии
его Мишаня не знает, назвался Анатолием, но соврал, наверное. И адреса не
знает. А вот машину запомнил, потому как видел неоднократно и даже сидел в ней
какое-то время. И номер запомнил, даже не запомнил, какая там у наркомана
память, а записал на бумажку на всякий случай, вдруг мужик слиняет и денег не
заплатит Он подробно и с известной долей юмора поведал, как "выпасал"
хозяина квартиры и бабку-домработницу, выясняя их режим и выбирая наиболее
удобное для проникновения время; как проверял наличие сигнализации; как
прикидывал, через какую дверь удобнее проникать, с парадной лестницы или с
черной, и почему остановил свой выбор на двери черного хода.
- Я гляжу - бабка черным ходом совсем не пользуется, и
хозяин тоже, я и подумал, что если подбором ключей работать, так никто потом не
заметит, если замок чуть-чуть заедать станет. Правда, была опасность, что дверь
изнутри на щеколду закрыта, но попытка не пытка, времени было достаточно, чтобы
в случае чего потом с парадной лестницы войти. Но ключ легко подобрался, там
никаких хитростей с замками не было.
Рыло так вошел во вкус повествования, что даже рассказал,
как обследовал кухню, через которую пришлось проходить: очень есть хотелось, а
на плите стояла кастрюля, он крышку снял - там борщ; залез грязными руками,
вытащил кусок мяса на косточке и съел тут же, а косточку в карман сунул, чтоб
следов не оставлять. Остановился возле витрины, углядел фигурки, одну украл.
А чего? Красивенькая. Деньги понадобились - толкнул за сто
рублей, все навар.
- Следов не оставлять, - проворчал Сергей Зарубин. -
Тоже мне, гений преступного мира. Ты на руки свои посмотри. Ты их когда мыл-то
в последний раз? На них грязи больше, чем в помойном ведре. Борщ-то прокис. Ты
грязными руками в него залез, он и прокис. Знаешь, какой хай бабка та подняла?
Милицию вызывать хотела, боялась, что кто-то их отравить собрался. Кому ключ от
черного хода давал?
- Никому, - быстро ответил Мишаня. - Вот ей крест,
никому.
- Да брось ты, - махнул рукой Сергей, - и так уже все
рассказал. За ключ-то тебе точно ничего не будет, ты ж его не украл, так
только, знанием поделился, мол, вот этот ключ к этому замку подходит.
- Да не давал я его никому, ты чего, начальник!
- Слушай, Рыло, я с тобой утомился донельзя. Если ты
молчишь про ключ, значит, подозреваешь, что дело нечисто, а может, и про
готовящееся убийство знал. Это плохо, тут можно неприятности схлопотать. А
ежели ты мне все как на духу выкладываешь, стало быть, ни о чем не догадывался,
и совесть твоя чиста, и ты вообще не понимаешь, почему это надо скрывать. Ну?
Понимаешь, почему надо от милиции скрывать, что у тебя попросили ключ от той
квартиры?
- Не, - честно признался Рыло, который в такой длинной
фразе почти сразу запутался и действительно ничего не понял.
- Тогда рассказывай.
Выходило, что надо рассказывать. Правда, как-то непонятно
выходило, но ведь так сложилось, что он, Рыло, ответил на вопрос - и сразу
получилось, что придется рассказывать Под кайфом логика, которая никогда не
была его коньком, давалась Мишане совсем туго.
- Да все тот же мужик и попросил. Вернее, не попросил,
а денег дал в обмен на ключ. Типа купил, что ли.
- Много денег-то? - поинтересовался Зарубин.
- Да ну… На две дозы.
В сопровождении все тех же оперативников Мишаня Шарыло
съездил домой и среди кучи беспорядочно набросанного барахла вперемешку с
мусором нашел-таки бумажку, а точнее - пустую пачку из-под сигарет
"R1", на которой записал номер машины. Имя и адрес владельца стали
известны минут через десять после этого, а еще через час Вячеслав и Елизавета
Боровенко сидели в кабинете у следователя. Вернее, у следователя сидел муж, а с
его женой беседовал в соседней комнате Зарубин.
Супруги Боровенко не ожидали, что все закончится так скоро и
так бесславно. Оба прочли в своей жизни немало книг, в том числе и детективных,
и каждый раз недоумевали, когда преступники начинали признаваться в содеянном.
Зачем? Глупость какая-то. Сиди себе, молчи или твердо стой на заранее
заготовленной легенде, не отступай ни на шаг, и никто никогда твою вину не
докажет.
Они думали, что это легко. Как же они ошибались…
***
Уголовное дело по факту обнаружения трупа журналиста Игоря
Нестерова было возбуждено больше года назад и через несколько месяцев
приостановлено. С одной стороны, вроде бы никаких сомнений в его самоубийстве
не было, и записка предсмертная наличествовала, и заключение
судебно-медицинской экспертизы свидетельствовало о том, что Игорь Нестеров ушел
из жизни добровольно. Выбросился из окна одиннадцатого этажа. Но в самоубийство
журналистов общественность, особенно пишущая, верит неохотно, и пухлый том
уголовного дела был забит письмами, обращениями и протоколами допросов коллег
по перу, в которых утверждалось: Нестерова убили, не сам он выбросился, помогли
ему. Не простили громких разоблачений, хотели воспрепятствовать дальнейшей публикации
уже собранных материалов.
Свидетельства и ходатайства звучали убедительно, ведь
Нестеров вел в еженедельной газете рубрику под названием "Неоконченная
пьеса для механического правосудия", в которой писал о злоупотреблениях
работников правоохранительных органов - милицейских, прокурорских, судейских.
Не обходил вниманием таможенников и налоговиков. В общем, всем досталось.
Никаких фамилий и городов не называл, подавал материалы в виде пьесы с
продолжением, то есть произведения художественного и никого ни к чему не
обязывающего, но реакция на его сочинения порой была самая что ни есть
серьезная Пусть фамилии другие, пусть город не назван, но описание внешности,
манера говорить, а главное - сами злоупотребления, частенько переходящие в
преступления, были самыми настоящими и - для кого надо - узнаваемыми. В ряде
случаев ушлые и догадливые местные начальники проводили проверки и выводили
подонков на чистую воду, после чего следовало либо увольнение, либо - что хуже
- уголовное дело. В других случаях обходилось, но непонятно было, насовсем ли
или только до поры до времени.
