Колин, тем не менее, знал, что его, возможно, отчаянно ищут, что за его голову назначено вознаграждение, но это были лишь предположения, доказательств никаких. И все же лучше всего держаться подальше от посещаемых им раньше мест и не попадаться на глаза солдатам.
Мэдлин окликнула экипаж на Гросвенор-сквер, и Колин, в своем мятом сюртуке с поднятым воротником и легкомысленно завязанным шарфом, обычный вид молодых повес светского общества, забрался туда, пока Мэдлин сообщала кучеру адрес.
Колину была знакома улица, на которой жил доктор. На ней жили банкиры и торговцы, врачи и адвокаты, но она была всего в нескольких минутах езды от Роттен-роу.
[5]
Благодаря теплой погоде и безоблачному небу там было множество открытых экипажей. Колин видел мужчин, с которыми когда-то играл в азартные игры, женщин, с которыми флиртовал.
Учитывая обстоятельства его казни, Колин не сомневался, что все эти люди не упустят возможность лишний раз повидаться друг с другом и поговорить о нем.
Он отчаянно мечтал о чистой одежде и о женщине, с которой можно пофлиртовать. Не более того. Ему хотелось заглянуть в ее голубые глаза, держать ее вязание и слушать рассказ о том, что куры несутся не так хорошо, как должны. Ему хотелось говорить без умолку, как бывало раньше, а она с удовольствием слушала бы его и то и дело смеялась. Он скучал по прохладному чистому воздуху холмистой местности и мечтал о прогулке с Луизой.
Еще ему хотелось иметь пистолет. Симпатичный, как у миссис Гринуэй.
Но все эти желания были совершенно не ко времени, потому что все его мысли были поглощены фактами, которые он собрал и еще предстояло собрать, а именно: информацию о миссис Гринуэй.
– Вам придется проверить, дома ли этот замечательный доктор, миссис Гринуэй. Я не могу этого сделать.
Мэдлин вздрогнула, и Колин внимательно посмотрел на нее. Ага, миссис Гринуэй, оказывается, не железная. Он подозревал, что она просто спала с открытыми глазами. Тонкая кожа под глазами окрасилась в розовато-лиловый цвет. Волосы растрепались, наверное, из-за того, что происходило в шкафу у графини: один длинный локон свесился к подбородку, другой закрыл губы.
– У вас такой вид, будто вас насиловали, – заявил он, чтобы задеть ее за живое.
И был очень доволен, увидев, что она округлила глаза и залилась румянцем. Но Мэдлин проигнорировала его замечание и отвернулась к окошку.
– Скоро нам придется заложить вторую пуговицу, – раздраженно заметил Колин. Мэдлин промолчала. Ему стало немного стыдно. У них был один шиллинг. Один шиллинг.
– Может быть, вам следовало попросить денег у графини?
– У нее никогда их нет. Она в долгу как в шелку. Графиня любит играть в карты, но ее муж держит ситуацию под контролем. Граф баснословно богат, поэтому все, в конце концов, счастливы, потому что игра доставляет графине удовольствие.
– А вы действительно много знаете о ней.
– Конечно, – улыбнулся Колин.
– Я правда…
– Выглядите, словно вас насиловали? Боюсь, что да. У вас немного растрепались волосы.
Мэдлин невольно подняла руку к виску.
– Я не могу подойти к двери доктора и просто…
Колин заправил ей за ухо выбившуюся прядь. Движение было импульсивным, неуместным. В этот момент что-то странное случилось со временем: оно остановилось, когда он коснулся ее волос. Рука задержалась, словно попала в сеть, покоренная, даже сраженная мягким облаком волос и прохладной шелковистой кожей кончика уха.
Колин понимал, что не должен был этого делать, но разум не работал, остались только эмоции, поэтому он не остановился: убрав выбившуюся прядь, он осторожно обвел пальцем контур ее уха. Кончики пальцев на мгновение задержались у мочки, потом рука тяжело шлепнулась на его колено. Словно Икар, падающий с неба.
Колин не знал, как долго длилось молчание. Краска с ее щек распространилась на шею, и Колину ужасно хотелось узнать, порозовела ли кожа у нее на груди и затвердели ли соски. В сумраке экипажа этого не было видно.
– Так лучше? – Голос Мэдлин прозвучал хрипло.
– Нет.
Она слабо улыбнулась, отвернулась к окну и судорожно сглотнула.
Колину вдруг пришло на ум, что теперь, когда он прикоснулся к ней, он будет только продолжать искать повод прикасаться к ней снова и снова, хотя это было безумием. Мысль об этом портила ему настроение.
Экипаж остановился возле роскошного особняка, в котором жил доктор. Пять ступенек вели к крепкой двери с медной дощечкой и кольцом.
Экипаж покачнулся и скрипнул, когда кучер спрыгнул на землю. Он открыл дверцу и протянул руку Мэдлин. Она воспользовалась ею и проворно выбралась из экипажа.
Кучер с любопытством посмотрел на Колина, который еще глубже натянул шляпу на лицо и развалился на сиденье, вытянув ноги и скрестив руки на груди.
– Он болен, – пояснила Мэдлин. – Мы приехали к доктору.
– Это заразно, мадам? – забеспокоился кучер.
– Нет, это скорее мужская проблема.
Колин вздохнул. Видимо, она придумала эту проблему неслучайно, чтобы исключить дальнейшие расспросы. Веселье, возможно. Вопросы? Нет. Кучер потерял дар речи. Мэдлин продолжила:
– Будьте любезны, подождите, пока я проверю, дома ли доктор.
– К-конечно, мадам. – От волнения кучер стал заикаться.
Дверца экипажа захлопнулась, и занавеска на окне вернулась на место.
Колин выпрямился и отодвинул ее в сторону, чтобы видеть, как Мэдлин проворно поднялась по ступенькам. Он улыбнулся. «Интересно, – подумал Колин, – Мэдлин Гринуэй когда-нибудь слонялась без дела?»
– Черт! – Колин отшатнулся, когда в окошке появилось лицо кучера, и задернул занавеску.
Кучер постучал в дверь.
Колин поглубже натянул шляпу и скрестил руки на груди.
– Эй! – Кучер прижался губами к стеклу. – Сэр!
Колин притворился, будто не слышит. Эверси были повесами, но вежливость являлась их отличительной особенностью.
– Эй, парень, – уже громче сказал кучер.
Придется отвечать. Колин медленно сел с таким видом, словно это стоило ему огромных усилий. Одному Богу известно, что мог подумать этот человек.
Господи, у него нет пистолета. Надо срочно его приобрести.
– Что вам угодно? – недовольным тоном спросил Колин, но дверцу не открыл. Если кучер попытается уехать вместе с ним или вытащить его из экипажа, Колин сможет ударить его одной ногой по коленям и сбить с ног. Хороший трюк, которому он научился у Маркуса.
Кучер прижался лицом к стеклу, и оно запотело, пока он говорил:
– Поезжай к Макбрайду, на Севен-Дайалс. Жуткая улица, но поверь мне, парень: у него есть средство от мужских проблем. Этот врач, – кучер ткнул пальцем в сторону дома, – не может сделать больше Макбрайда, уверяю тебя.
