Хмуро поднявшись, друзья всматривались в уже близкую береговую линию.
– Мы вроде все время на запад шли, – сказал Виктор. – Лодейнопольский район, значит. И куда нас тут? Такая глушь, я тебе скажу…
Александр рассматривал берег и думал, что, может, Виктор и прав. И насчет большого лагеря и его опасностей, и насчет того, что их, не виновных ни в чем, как скот перевозят в место следующего содержания. Из одного коровника в другой. Хорошо, что не на скотобойню.
Вскоре ему пришлось полностью признать правоту друга… да только вот сделать уже ничего было нельзя.
6
Интересный вопрос задал Павленко своему приятелю: «Ты пойдешь грабить?» Я могу задать по-другому вопрос: «Ты готов еще и убивать, чтобы выжить самому?» И как банально и просто прозвучал ответ Александра: «Я нет».
Как много людей, до этого думавших, что они не способны на преступление, что они выше низменных вещей, пришли к выводу, что они ничем не лучше тех… других… что шли на все, чтобы выжить в новых для них условиях.
Молодая мать из небольшого карельского села, полностью погрузившегося в воду, просидела неделю на чердаке своего дома. Своего грудного сына она пыталась кормить и скисшим коровьим молоком, от чего малыша постоянно рвало, и твердой пищей, которую он с криками выталкивал изо рта. У самой у нее на почве нервных переживаний уже несколько недель как пропало молоко, и подставляла она свою грудь жадному ротику, только когда становилось невмоготу от крика. Ребенок, давая матери пару минут передышки, снова начинал разочарованно кричать, не получая ни капли.
Сама мама тоже впроголодь существовала в полумраке чердака. Из пищи у нее были только сухари, запас дождевой воды в ведрах да засоленные в прошлом году огурцы с помидорами. Несколько банок, которые она успела спасти от прибывающей воды.
Оставшись одна, ее родители уехали за помощью на юг, да так и не смогли вернуться, а мужа у нее никогда и не было, девушка совершенно не знала, как ей выжить. Много страшных мыслей приходило ей на душном чердаке, наполненным хрипом кричащего младенца. Я не берусь говорить о ее рассудке, когда одной ночью крики младенца стали приглушенными, а вскоре и вовсе затихли.
Следующим утром молодая женщина спустилась с крыши в воду и поплыла, держась за пустое ведро, что плавало тут же во дворике. Пробыв в воде почти два часа, она выбралась, не чувствуя ни ног, ни рук, на пологий холм, еще не залитый водой, и без сил провалилась в беспамятство. Придя в себя, она долго терла глаза грязными руками, и, как следствие, уже к вечеру веки у нее распухли и из уголков глаз стал сочиться гной вперемешку с непрерывно идущими слезами. Почти ничего не видя, она кружила по небольшому островку, не зная, как избавиться от страшной головной боли и жжения в глазах. Непрерывно плача и постанывая, она несколько раз спускалась к воде, чтобы промыть раскаленные веки, приносящие адскую боль с каждым морганием.
К утру, после сна на земле, она уже кашляла тяжелым грудным кашлем и осознала, что заболела. Но мысли о болезни меньше всего идут в голову, когда все место там занимает голод. К вечеру девушка внезапно потеряла сознание от жара и еще спустя сутки умерла, так и не придя в себя.
Наверное, сидя на чердаке, она протянула бы дольше. Намного ли?..
Пожилой человек в одиночку брел по дорогам Псковщины. От поселка к поселку он передвигался без особых приключений. Но, на свою беду, на подходе к довольно большому городку встретился с командой подростков одного из детских домов, каким-то образом позабытого при эвакуации. Воспитатели давно покинули местность, предоставив детишкам выживать самим. Собственно, дети не особо расстроились. Превратив свой дом в своеобразную коммуну, где старшие мальчики добывали провизию, а старшие девочки выполняли роль воспитателей, они неплохо жили. Вот только в практику мальчишек вошел грабеж проходящих мимо их «разбойничьего логова» беженцев. Они не сильно распространялись об этом в детском доме. Это были их «взрослые игры», и девчонкам и мелюзге о них знать не надо было.
И конечно, повстречав на дороге одинокого пожилого человека, «шайка» направилась к нему, рассчитывая позабавиться и поживиться. Это был роковой день для всех.
Приблизившись и окружив тяжело дышащего мужчину, дети потребовали, чтобы он выворачивал карманы. Чтобы старик, как они его называли, поторапливался, его под общий хохот несколько раз пнули пониже спины.
Мужчина, у которого внуки были такого же возраста, попытался урезонить молодых людей. Видя, что старик не спешит и еще чересчур много разговаривает, один из бойких ребятишек подскочил и ударил ногой в голову. Все одобрительно загудели. Еще бы… какая растяжка. Какой красивый удар. А старик, лежа на пыльной дороге в своем старом темно-сером костюме, схватившись за голову, что-то еще говорил. Его стали избивать ногами, не давая тому даже шанса на спасение. Особенно детям нравилось бить по голове беззащитного человека.
В пыли и грязи мужчина уже почти не мог двигаться, когда мальчики отошли от него на несколько шагов, удовлетворенно осматривая свою работу. Минутной передышки хватило пришедшему в себя мужчине, чтобы чуть шевельнуться и потянуться к внутреннему карману пиджака.
Заметившие это движение подростки улыбались, думая, что старик решил выложить что-то ценное на дорогу.
Но старик, не поднимаясь, нашел, что искал, и удовлетворенно выдохнул, страдая от боли от поломанных старых ребер. Чуть повернув голову, он со странной горькой улыбкой посмотрел на довольно улыбающихся мальчиков.
Раздался выстрел, и сразу за ним вскрик боли. Пуля, пройдя сквозь ткань пиджака, впилась в живот ловкого прыгуна.
Еще один выстрел. Мальчик, что казался младше всех в этой группе, осел на землю, держась руками за пробитую грудь.
Бросившиеся бежать от старика дети надеялись на спасение за насыпью дороги. Но старик метко посылал пули в мальчишеские спины. Он не думал о «красивости» попаданий, он делал так, как его учили сорок пять лет назад. Стрелял, лишь бы попасть. По торсу.
Спасшаяся пара мальчуганов прибежала в свой «недетский» дом и, задыхаясь, рассказала девочкам, что произошло на дороге. Когда девушки пришли осмотреть место происшествия и помочь раненым, они нашли мертвого старика, захлебнувшегося собственной кровью, троих убитых и двоих тяжело раненных мальчиков.
Наверное, только с этого момента, побледневшие, они почувствовали себя такими беззащитными и нуждающимися в опеке взрослых.
Когда спустя пару дней тяжело раненные мальчики умерли без должной помощи на глазах у всего детского дома, девочки приняли решение уходить на восток в поисках людей и защиты…
А в это время отрезанные от людей жители затопленного северного поселка, уже съев даже собак, учились быть каннибалами. Самое странное, что пример есть погибших сородичей подала преподавательница поселковой школы. Именно она первой на костре пожарила и попробовала мясо своего умершего от простуды мужа. Противно? А выхода не было. Надо было кормить двоих заболевших детей. Мальчик и девочка никогда не узнают, откуда появилось в доме мясо. Их мама скоро погибла при обвале подмытого дома. Сами они спаслись и нашли приют в соседнем доме, до которого их мать никогда бы не подумала плыть в ледяной воде. На чердаке детьми были обнаружены ПЯТЬ МЕШКОВ засоленной рыбы. На ней они протянули очень долго, несколько месяцев. Вплоть до случайного их спасения военным катером. Никогда в жизни они больше не ели соленой рыбы…
