Книга Мы - силы, страница 80. Автор книги Вадим Еловенко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мы - силы»

Cтраница 80

Судьба, казалось, мстила ему и за его двойное предательство – друга и службы. Еще не наступил вечер, а он свалился с откоса в овраг и очень серьезно вывихнул ногу.

Недалеко была деревушка. Он, сжимая губы и морщась, кое-как дохромал до нее и, забравшись в первый же дом, занялся своей ногой. Он и пытался дергать ее, и просто сделать хоть что-то, чтобы боль унялась. В конце он сдался и просто туго перевязал вывих разорванной на бинты простыней.

Ханин нашел его, жалкого, воющего и медленно ползущего обратно в город. Он выглядел хуже побитой дворняги. Он был калекой и душой, и телом. Ребята Ханина не выказали никакого гуманизма по отношению к нему, но приказ старлея был категоричен: возвращаемся, у нас раненый.

Через неделю к поправившемуся Михаилу пришел Ханин, только вернувшийся из злополучной ходки. Его предупреждали, что возвращаться – дурная примета. Весь вечер пацан изливался тому в мундир, словно в жилетку. Он рассказал обо всем: и о своем стыде за содеянное, и о той плате, что приходится платить без конца. Ханин не перебивал. Лишь потом, когда под утро Михаил успокоился, Ханин сказал несколько печально:

– Я… Я потерял в этом походе половину ребят. У меня есть вакантное место для тебя. Если желаешь, завтра приходи ко мне по этому вот адресу. Я объясню тебе все, что нужно будет делать и как жить…

Несмотря на радость, поднявшуюся из глубины к его глазам, он вдруг снова почувствовал жуткий стыд и свою неполноценность. Он весь вечер ревел, как корова, на плече старлея, а тот, оказывается, тоже оплакивал, но не себя, а пятерых молодых парней, погибших, собственно, ни за грош.

Он пришел. Он не мог не прийти. Это был последний его шанс прибиться хоть к кому-нибудь. Его приход не обрадовал собравшихся в квартире старлея помянуть товарищей-поисковиков. Более того, Кирилл просто взвился, узнав, что ему теперь ходить в команде с этим жалким ублюдком и трусом. Он громко пообещал, что первый пустит пулю в лоб ему, Михаилу, чтобы тот в очередной раз не предал или не подставил своих.

Ханин ударом по лицу заставил заткнуться Кирилла и только и сказал:

– Не ори… поминки никак…

Никто ему пулю, конечно, не пустил. Более того, спустя какое-то время, уже после нескольких стычек поисковиков с местными и бандитами, к нему если не переменилось отношение, то уж его, по крайней мере, старались открыто не показывать.

Несмотря на то что теперь с ним и делились сигаретами, и иногда даже забывали о прошлом, он все равно старался не мозолить товарищам глаза и держаться близко только с Ханиным. Тот словно и не помнил о том, что в свое время отчебучил Михаил. Он поручал ему то, что не доверял сделать даже Кириллу. Иногда Михаил задумывался над таким положением дел. Но, боясь спугнуть удачу, он отбрасывал мысли и только с надеждой смотрел на Ханина, не скажет ли тот ему еще что-нибудь. Пусть не по делу. Пусть просто так. Просто обратит внимание. Или осчастливит, поручив что-либо важное и нужное для всей команды.

Схрон-землянка, замаскированная под корнями вывороченного дерева, была не обнаружима никак, если не знать ее точного местонахождения, конечно. Ханин опустил свой мешок и склонился к земле. Пошарил рукой, что-то подцепил и стал аккуратно убирать мох со входа, закрытого широкой и толстой деревянной доской. Откопав и отставив доску в сторону, он спрыгнул вниз и выглянул только для того, чтобы захватить и утащить в темную гигантскую берлогу мешок.

Михаил последовал со своей ношей за ним. Ханин уже зажигал старинную керосиновую лампу, и Михаилу не пришлось шариться в темноте. Он сбросил не слишком аккуратно мешок на пол и вытер пот со лба.

Ханин взрезал тесемку, завязанную на горловине мешка, и стал медленно из него что-то вытягивать. Михаил нисколько не удивился, увидев, что из бездонного мешка сначала показался ствол, затем цевье, а следом и весь автомат целиком. Что удивляться, если самолично в этот схрон перетаскал из брошенных арсеналов не меньше полсотни стволов.

Для чего делались схроны, Ханин не говорил. Даже не намекал. А Михаил считал себя не вправе спрашивать у своего благодетеля, зачем ему это нужно… Ящики с патронами, ящики с гранатами, ящики с минами и снарядами для ручных ракетных комплексов, сами стартовые комплексы. И по периметру всего схрона на ящиках разложены стволы. Много. Очень много. Этого только схрона хватило бы, чтобы вооружить всю бывшую роту Михаила и Ханина. А сколько таких схронов только Михаил укомплектовал и замуровал? Четыре? Пять? А до него? А другие группы, кроме того что стаскивают к командиру имущество, разве не имеют своих запасов? Сколько же оружия оказалось в руках горстки поисковиков! Да это локальную войну можно начинать.

Выгрузив содержимое мешков, Ханин и Михаил покинули землянку, и после того как вход был замаскирован, старлей сказал:

– Сюда больше не таскаем. Надо новую точку готовить. Но это уже через неделю. В следующий раз.

Он сказал это словно сам себе, но Михаил, посчитав что обращаются к нему, покивал многозначительно и сказал:

– Ну, правильно. Он уже и так забит.

До «поляны сходов» добрались без происшествий, заранее предупредив часового о том, что это они крадутся в кромешной тьме. Улеглись спать. Под утро Михаилу еще на часы вставать, а потом почти без отдыха марш-броском в ту деревню, что приметил для них на карте Назим.

5

Алена стояла на коленях перед могилой и тихо про себя разговаривала с Богом. Она быстро научилась сдерживаться и не плакать. Даже когда осознание того, что у нее теперь больше нет ни родителей, ни братьев, подкатывало к горлу, она стискивала зубы и отчаянно начинала тереть глаза. Не потому, что спустя вот уже две недели она еще пускалась в вой и плач, а потому, что боль, вызываемая этим, останавливала слезы тоски и бесконечного одиночества.

Тимур с ней на кладбище не ходил. Он тоже боялся расплакаться. Он сидел со своей старенькой мамой дома и только сочувственно глядел каждый день на уходящую и приходящую с кладбища Алену.

Бандиты убили всю ее семью. Неизвестно, от испуга или от предусмотрительности, но в тот день, когда на них наткнулись другие бандиты, от Алениной семьи осталась только она одна, да и то случайно…

Они с Тимуром просто ушли и спрятались в бывшей школе. Среди парт и стульев, среди карт и глобусов в кабинете географии они просидели почти сутки. А когда голодные, с урчащими желудками они пробрались в дом к родителям Алены, в котором жили долго бандиты, оказалось, что больше никогда мама не кликнет дочку к столу. Отец никогда не позовет Аленку домой, а братья не будут звать ее с собой играть в лесок недалеко от поселка.

Она слегла. Со стонами и плачем навзрыд. С температурой и тошнотой. Мать Тимура еле смогла откачать ее за неделю.

Другие бандиты сделали все-таки доброе дело – похоронили ее семью. Правда, в одной могиле. Без отпевания и прощальной речи. Без поминок. Но похоронили. И Алена знала, где теперь ее… И ходила к ним каждый день. Говорила с ними и Богом. Плакала, пока не научилась держать слезы в себе. Дети быстро привыкают. Даже к таким вещам…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация