Какой тихий голос.
Герцог медленно обернулся, не веря своим ушам, и посмотрел вниз. Это была мисс Женевьева Эверси. Она говорила так вежливо и заботливо, словно боялась, будто герцог может споткнуться, если случайно наступит в колею, и им всем придется бежать за тягловой лошадью, чтобы его поднять.
— Ради Бога, Женевьева. Герцог в превосходной форме, — сердито отозвался Джейкоб Эверси, когда они начали подниматься вверх по дорожке.
Раздраженный тон отца не смутил Женевьеву. Несомненно, она к этому привыкла.
Возможно, герцогу пора приступить к выполнению своего плана.
— Он прав, мисс Эверси. Но ваша забота очень трогает, — мягко заметил он.
— Гарри! Посмотри на эту забавную белку! Такая толстенькая.
Леди Миллисент всю дорогу шла очень резво, но тут остановилась и указала на маленькую круглую белочку, которая беспокойно смотрела на них с ветки, быстро издавая раздраженные звуки, а потом сердито взмахнула хвостом.
— Я бы хотела ее нарисовать.
— Тут повсюду достаточно других белок, Миллисент, — суховато заметил Джейкоб.
И вот благодаря быстрым шагам старшего Эверси, стремлению Йена держаться подальше от Монкриффа и Миллисент, указывающей Гарри на каждую белку, герцог с Женевьевой отстал и от остальных. Герцог недоумевал, идет ли она так медленно, беспокоясь о нем, словно он тяжелобольной человек.
Казалось, молчание ничуть не угнетало Женевьеву.
Несколько минут они молча спускались по дорожке, усаженной оголенными деревьями. Под ногами хрустели листья.
— Мне нравится бывать в этой части Англии. В нескольких часах езды отсюда у меня есть поместье.
Которое он не посещал несколько месяцев, потому что… А собственно, почему? У герцога было и другое поместье, значительно ближе к Лондону, но он предпочитал свой дом на Сент-Джеймс-сквер. В Роузмонте его преследовали воспоминания.
— Роузмонт, — тихо заметила Женевьева.
Герцог удивился.
Он не мог понять, нравится ли ему ее голос. Это был тихий низкий альт, очень утонченный. Но произнесла она всего лишь одно слово. За долгие годы герцог узнал, что по тому, как человек произносит слоги, можно понять, насколько он умен. Тут все дело было в уверенности.
Он убедился, что Женевьева не так проста.
— Вам известен Роузмонт, мисс Эверси?
— Да.
Герцог огляделся по сторонам. Кругом одни деревья и длинная дорога, позади мягкие округлые холмы. Типичный Суссекс. Он ждал.
— Прошу прощения, но на данной стадии нашей беседы я ожидал от вас некоторого разъяснения.
Герцог произнес эту фразу крайне сухо. Она должна улыбнуться. В конце концов, она должна постараться обворожить его. Хотя бы чуть-чуть. Он ведь герцог, черт возьми!
— Там очень мило.
Вот и все. Стандартный ответ. Возможно, Женевьева поняла его буквально.
Или она хотела таким образом положить конец другим подобным остротам.
— Вам понравился фонтан с дельфином? — спросил он, прекрасно зная, что такого водоема в Роузмонте нет.
— Фонтан с сатиром, — поправила его Женевьева.
— Вы помните сатира?
— Да.
— Того, который мочится в фонтан посреди круглой подъездной аллеи?
— Он выбрасывает изо рта струю воды.
Боже, она обескураживала его. Даже не вспыхнула, а ведь он говорил неподобающие вещи. Слишком она проста.
— Ах да, конечно! Я там давно не был, но теперь припоминаю, что этот сатир проводит время, как большинство мужчин, которые плюются, курят, бьются об заклад…
Женевьева даже не вздохнула. Но у герцога вдруг появилось впечатление, что она подавила вздох.
Он уже начал было подумывать, не ошибся ли — возможно, она все-таки глупа.
Или невыносимо чопорна.
Будет просто замечательно заставить ее сбросить свою маску.
Но с другой стороны, это может оказаться трудной задачей.
Впереди замаячила высокая фигура Йена Эверси, идущего рядом с отцом. Он посмотрел назад, перевел взгляд с герцога на Женевьеву, и на его бледном лице промелькнуло озабоченное выражение.
Герцог перехватил его взгляд и сурово посмотрел ему прямо в глаза.
Йен резко отвернулся и с отсутствующим видом ощупал свою спину, словно ожидая в любую минуту удара кинжалом.
— Вы были очень любезны, мисс Эверси, предложив мне трость. Доброта — весьма притягательное свойство. Это мне и хотелось бы видеть в моей будущей жене.
Ну вот. Он наконец-то сказал те самые слова, которые так жаждала услышать любая девушка.
— Моя сестра, Оливия, очень добра, — поспешно ответила Женевьева. — Она станет прекрасной женой.
Герцог прищурился. Впервые Женевьева говорила так оживленно.
— Правда?
— Оливия заслуживает хорошего мужа. Однажды ей уже не повезло в любви. Ей нужен супруг с высоким титулом.
— В качестве утешительного приза? — спросил он.
Женевьеве удалось удивить его.
— Прошу прощения. У меня и в мыслях не было заставить вас повысить голос.
Что такое?
— Я никогда в жизни не повышал голоса.
— Просто вы заговорили на октаву выше, если вам будет угодно, — примирительно ответила Женевьева. — И вот сейчас тоже.
Герцог намеревался нарушить спокойствие Женевьевы Эверси, если, конечно, она была живым человеком. Либо у нее не было ни малейшего представления о том, как вести себя в обществе — вряд ли, учитывая ее воспитание, — либо она была просто-напросто кокеткой, по какой-то ей одной ведомой причине пожелавшей его унизить. Ей удалось завладеть разговором. И теперь герцог хотел вновь взять ситуацию в свои руки.
— На октаву выше… — притворно протянул он. — Хотите сказать, что я говорил как кастрат?
Ага, Наконец-то! На ее бледных щеках выступил легкий розоватый румянец. Несколько мгновений она хранила молчание.
— Вам виднее, — наконец рассеянно ответила Женевьева.
Сузив глаза, герцог пристально взглянул на нее.
Но она смотрела прямо перед собой на дорогу, а затем опустила взгляд, когда к ним направился лорд Гарри, радостно махая ей рукой.
Женевьева подняла голову, с видимым усилием махнула ему в ответ, натянуто улыбнулась и снова опустила глаза.
И тут она так глубоко вздохнула, что у нее приподнялись плечи, словно она собиралась с духом. Когда наконец Женевьева взяла себя в руки, ее уши были чуть порозовевшими. От холода или какого-то другого чувства?
— Просто если Оливия не может быть с тем, кого она любит, поскольку он исчез, словно проклятый трусливый…
