Потом шумно вздохнула, чтобы собраться с мыслями, прикусила губу, принялась постукивать ногой и посмотрела на герцога.
Он встретил ее взгляд и небрежно пожал плечами, как бы говоря: «Что вы теряете, мисс Эверси?»
Женевьева смотрела на знакомую лужайку, на которой никогда прежде не разыгрывалась трагикомедия, ее глаза остановились на Миллисент и Оливии. Однако это не принесло ей утешения, не придало ясности ее мыслям. Раньше, когда она видела их, ее сердце билось чуть более учащенно, она была похожа на собаку, начинавшую радостно вилять хвостом, когда в комнату входит знакомый человек. От ходьбы щеки Миллисент покрыл золотистый румянец, она чуть растрепалась, одной рукой прижимала к себе передник, к щекам пристали кудряшки волос. Несомненно, все это вызовет умиление у Гарри и желание защищать ее. Карие глаза Миллисент лучились весельем, она с любопытством склонила голову. Оливия слушала ее со сдержанной насмешкой. Теперь она уже не смеялась, как прежде. Оливия всегда отличалась беззаботным смехом и чувством юмора, но проклятый Лайон Редмонд своим исчезновением лишил ее всего. Теперь ей оставалось всю свою энергию тратить на различные общественные дела.
Возможно, если Женевьева позволит Гарри сделать предложение Миллисент, то ее ожидает та же участь. Она превратится в Оливию, будет вести тихую жизнь, все ее чувства словно присыплет слоем пепла, как сгоревшие руины.
Она снова задумчиво перевела взгляд на Гарри, но теперь его заслонила Миллисент. Она шла к ним бодрой, грациозной походкой, вытянув перед собой передник, ее шляпка соскочила и болталась на лентах на спине.
Когда Миллисент уселась рядом, Женевьева тут же протянула руку и поправила шляпку.
— Спасибо, — рассеянно ответила Миллисент, словно это происходило уже много раз, а так и было на самом деле, потому что ее шляпка вечно соскальзывала, ведь она так часто и много смеялась. И тогда Женевьева помогала ей распутать ленты и снова аккуратно завязать их под подбородком, чтобы защититься от солнца.
Герцог наблюдал за ними. Наблюдал за Женевьевой. Он сидел совершенно неподвижно, и выражение на его лице привело ее в замешательство. В нем было почти какое-то томление, но эта мысль тут же показалась Женевьеве нелепой. Через мгновение он отвернулся, прикрыл глаза рукой и принялся хладнокровно разглядывать владения Эверси. Возможно, он прикидывал, через какое время к его владениям прибавится эта земля.
Эверси и Редмонды владели большей частью Суссекса.
Какие мысли, кроме измены невесты, мучили герцога? Неужели никто здесь не знает покоя?
Эта мысль внезапно развеселила Женевьеву. Гарри был как на иголках в ожидании разговора с Миллисент, Йен боялся непредсказуемого герцога и пытался это скрыть, Оливия вела себя как обычно, страдая по Лайону и вынашивая планы спасти мир, а она сама медленно умирала от разбитого сердца и ожидала, когда рухнет ее последняя надежда. А теперь еще и герцог принялся ее мучить.
Только Миллисент ничего не знала и была счастлива, как и всегда.
Снова Женевьева позавидовала этому свойству ее характера. Как, должно быть, хорошо быть такой наивной и легкомысленной! Когда ты полностью доволен окружающим миром, нет необходимости думать. Предаваясь размышлениям, можно увидеть то, чего не хотелось бы видеть, будь то дождевые черви в развороченной плугом земле или клочья пыли под кроватью.
Миллисент указала на ромашки в своем переднике:
— Я подумала, почему бы нам не сплести венки для волос. У меня в кармане есть иголки и нитки. Не думаю, что вы захотите нам помочь, лорд Монкрифф?
Герцог поспешно схватил пальто, надел шляпу и так порывисто вскочил на ноги, что можно было подумать, будто Миллисент бросила ему на колени скорпиона.
— Я предпочту предоставить шитье дамам. Удел мужчин — крикетные удары.
Он подмигнул Женевьеве — надо же, подмигнул, — поклонился, дотронулся до шляпы и отправился к Йену и Гарри.
Женевьева смотрела ему вслед. Он был высокий и худощавый, с угловатыми плечами под элегантным сюртуком, шаги длинные и четкие. На небе не было видно ни облачка, зеленая трава сверкала на солнце, и фигура герцога восклицательным знаком выделялась на фоне пейзажа.
Женевьева видела, как обычно улыбчивый Гарри пытался сохранить дружелюбие при приближении герцога. На какое-то мгновение его лицо омрачили раздумья, Женевьева никогда не видела его таким суровым. Ей стало его жаль. Ей хотелось, чтобы мир всегда оправдывал ожидания Гарри.
И в то же время в ее сердце, несмотря ни на что, разгорелся огонек надежды.
Глава 11
— Я решила, это отпугнет Монкриффа.
Довольная собой, Миллисент расстелила на траве шаль и удобно расположилась на ней.
Женевьева рассмеялась, но смех был нерадостным. Миллисент по-прежнему казалась ей другой, незнакомой, в чем-то превосходящей ее, поскольку Гарри решил, что именно она достойна стать его женой.
— Ты действительно пыталась отпугнуть его, Милл?
— Тебе ведь не очень-то приятно находиться в обществе угрюмого опасного герцога, верно? Конечно, нет. Вчера он был ужасно груб, ушел, не говоря ни слова. Тебе надо быть со мной, Гарри и Оливией.
Женевьева привыкла всем делиться с Миллисент. Но за последние несколько дней и даже минут она много узнала о стратегии благодаря герцогу.
— Я и так все время с тобой и Гарри, — ответила она.
Эти слова дались ей нелегко. «С тобой и Гарри». Гарри и Миллисент. Миллисент и Гарри. Как их будут называть люди, когда они поженятся? Чье имя будет первым? Связанные навечно…
Ее имя больше никогда не будет упоминаться вместе с ними.
Внезапно Женевьеву вновь охватили ужас, боль и недоумение. Она замолчала.
Видимо, молчание затянулось, потому что Миллисент удивленно раскрыла рот!
— Только не говори, будто ты не видишь, что этот человек за тобой ухаживает.
— Не буду, потому что это неправда.
— Вчера вечером всем показалось иначе.
Значит, остальные их обсуждали. Прекрасно!
Вдалеке герцог демонстрировал красивый крикетный удар. Женевьева прикусила губу, чтобы не рассмеяться, увидев, как Йен вздрагивает всякий раз, когда тот поднимает клюшку. Предательская мысль, но поделом ему.
«А ты? Гарри ухаживает за тобой, Миллисент?!» Почему она не может спросить так, быть прямолинейной, как Оливия? Может быть, для этого нужна смелость? А у нее нет ни того ни другого.
— Ради Бога, Женевьева, он герцог, и если ты выйдешь за него, ты станешь…
— Хватит, хватит! — Женевьева чуть было не закрыла уши руками.
— …герцогиней. Разве это так плохо?
Женевьева медленно прикрыла глаза. Неужели никто не замечает? Никто не считает ее подходящей парой для Гарри? Как такое возможно? Все в ней противилось мысли выйти замуж за кого-то другого, кроме Гарри. С ним ей виделось счастливое, беззаботное будущее. Герцог был хладнокровен, посмеивался надо всем и мог с такой легкостью спланировать свою месть, которая разрушила бы ее жизнь, а ему надо только показать всему миру, что с ним шутки плохи.
