– Нет, – твердо ответила она. – Никогда.
Трудно было заподозрить такую барышню, одетую в розовый муслин, в твердости характера. Интересно, догадывается ли она, что только чудом спаслась от поцелуя?..
– Откуда вам знать, мисс Мейкпис, что берет с собой натуралист? Я что-то не припоминаю, чтобы видел в вашем альбоме полевок. Вот голых виконтов я там определенно видел.
Своими словами он заставил ее покраснеть. Но главным его намерением было заставить ее замолчать. Ему хотелось хотя бы мгновение посмотреть на нее глазами шпиона, а не мужчины.
В Сюзанне не только не было никакого сходства с Джеймсом Мейкписом, но и мать, на которую она предположительно походила, была для нее совершеннейшей загадкой, если только ее словам можно верить.
И Кит ей верил. Эта загадочность мучила ее, что слышалось в голосе. В месте, которое должно принадлежать родителям, зияла пустота. Но чувство вины, шевельнувшееся в нем из-за его бестактных расспросов, быстро было отодвинуто на второй план желанием докопаться до сути. Все вместе это выглядело странным – смерть родителей, какой-то непонятный наблюдатель на опушке, таинственный внутренний мир Джеймса Мейкписа...
– Пожалуй, – предложил он как бы невзначай, – вам стоит спросить тетушку, от кого вы унаследовали ваш талант к рисованию – от отца или матери?
При всем желании ему было трудно расспрашивать Франсис Перриман напрямик о Джеймсе Мейкписе. Другое дело – подтолкнуть ее племянницу сделать это за него.
Сюзанна все еще выглядела смущенной, что было ей весьма к лицу. Она поспешно захлопнула альбом.
– Да, любопытно было бы знать. – Спокойный вежливый ответ.
Ему больше нравилось, когда она иронизирует, смущается или напускает на себя надменный вид...
– Вы умеете ездить верхом, мисс Мейкпис? – спросил он неожиданно для себя.
– Да, и весьма неплохо. – И добавила, словно спохватившись: – Спасибо. – И высоко подняла подбородок, как флаг перед битвой.
Вот так-то лучше.
– Завтра утром прошу вас подойти к моим конюшням. Мы поедем на поиски папоротников – верхом.
Тут ее лицо несколько прояснилось. И вот что странно – ему было приятно, что он сделал ей приятное. Хотя речь шла о сущем пустяке.
Глава 7
Жаркий день сменился прохладным вечером. Сюзанна наблюдала, как тетушка Франсис проворно, умело и деловито складывает поленья в камин. Она явно не видела в этом занятии ничего зазорного. Сюзанна вспомнила, как много лет привычно просыпалась, оттого что горничные начинали топить камины. Она сонно поворачивалась на бок, наблюдая, как ныряет белый чепец на голове суетящейся с углем девушки, и ждала, пока комната прогреется достаточно, чтобы вылезти из кокона мягчайшего одеяла, даже если она гостила в это время в чужом доме.
Тетя Франсис нагнулась поправить поленья, встала коленями на край камина и схватилась рукой за поясницу. Ставший уже привычным двойной стыд охватил Сюзанну. Оттого что у тети не было служанки, чтобы сделать даже такую обыденную работу, как растопка камина. И оттого, что сама она не имеет не малейшего понятия о том, как это делается.
Она такая… ни на что не годная! Это было совсем новое ощущение. Раньше не было надобности быть на что-то годной.
– Позвольте мне... – тихо проговорила Сюзанна. – Я... я сама разожгу огонь.
Тетя удивленно оглянулась.
– Вообще-то я уже все сделала, деточка. Но завтра вечером, если тебе это доставит удовольствие, можешь попробовать.
Тетя Франсис шутница!
– Я просто приду в экстаз, – подтвердила Сюзанна. Они немного посмеялись, и этот совместный смех их как-то сблизил.
– Может быть, нам и впрямь стоит разделить хозяйственные хлопоты? Я займусь запасами...
Значит, они существуют?
– ...А ты можешь топить камин. Твоя спина для этого больше приспособлена, Сюзанна. – Тетя, конечно, шутила, но правда ли, что ее спина приспособлена больше? Какой станет ее спина, если она каждое утро и каждый вечер начнет, стоя на коленях, растапливать камин да еще мыть и готовить? Широченной, словно у лошади? А во что превратятся руки? Сюзанна всегда тщательно ухаживала за руками, чтобы они оставались белыми и мягкими, следила, чтобы ногти были аккуратными, розовыми, ровненькими. И все же руки – они на то и даны, чтобы ими что-то делать. Носить, поднимать, строить. Шить, владеть оружием, пахать.
Рядом с камином стояла корзинка с рукоделием, из нее высовывался кончик начатого вязанья. Тетя Франсис уж точно использует руки по назначению. Сюзанна тихонько взглянула на свои ладони. Она хотя бы умеет рисовать – и достаточно хорошо, чтобы заработать этими руками на лишние сосиски и ветчину к обеду.
Вечером уже зевала во весь рот, и после ужина вполне можно было бы отправляться прямо в кровать. Или нет? Интересно, подумала Сюзанна, а что делают вечерами сестры Карстерс и прочие жители Барнстабла? После бала никто из них не зашел с визитом, не прислал приглашения...
– Они не смогут вечно тебя сторониться, – говорила тетя. – Ты – самое интересное, что появилось в Барнстабле за многие годы. – Но пока ее еще не начали приглашать, чем заняться перед сном в обществе пожилой тетушки?
Пожалуй, она могла бы вышить девиз. Вышивает она вполне сносно. Какое же придумать содержание? «Умираю от скуки!» Или же: «Спасите! Помогите!» Эти мысли немного развлекли Сюзанну. Можно создать целую галерею девизов такого рода и развесить в рамочках по стенам, чтобы прикрыть линялые обои.
Сюзанна смотрела, как тетя Франсис ходит по маленькой гостиной, зажигает лампы и от их приглушенного света комната становится уютнее, а обшарпанная мебель предстает в более выигрышном свете.
Дуглас всегда восхищался ее волосами, когда их освещало каминное пламя...
Нет, эта мысль никуда ее не приведет! И, тем не менее ее память тревожил образ Дугласа, как язык ищет место, на котором когда-то рос зуб. Но сегодня Дуглас странным образом расплывался и ускользал куда-то в сторону, потому что его место занял более яркий и загадочный мужской образ. И хотя это Дуглас предал ее, Сюзанна почему-то чувствовала предательницей себя.
– Ну вот, деточка, теперь нам хотя бы хорошо видно друг друга, и холод нам не грозит, – сказала тетя, удобно устраивая свои круглые бока на кушетке. – Будешь вышивать? Или почитаешь вслух, пока я кончаю шарф?
– Какие книги вы любите, тетя Франсис?
– Ах, деточка, исключительно романы, всякого рода. Особенно страшные истории.
– Правда? – Сама Сюзанна прежде вела активную светскую жизнь, долго спала, и времени на чтение у нее не оставалось. Но страшные истории не оставили ее равнодушной. – И о чем же в них пишут?
– В них обязательно должны быть привидение, темные и бурные ночи, всякие зловещие тайны. Они очень увлекательны. Да, еще я страстная почитательница мисс Остен. Ее романы такие забавные и в то же время романтические. Она пишет о том, как теряют и находят любовь. О предательстве, любви без взаимности. Но в конце герои непременно находят счастье. – Последние слова тетушка произнесла выразительно. Таким же выразительным был ее взгляд. Тетушка Франсис не отличалась излишней тонкостью. Однако натура у нее была романтическая.
