Но Том Шонесси, чье имя было на устах у многих дам Лондона – во всяком случае, так говорили, – устал от нее после единственной ночи чувственного наслаждения. Сильвия повторяла это, пытаясь удостовериться в правильности сделанного вывода. Повторяла, желая понять, в этом ли истинная причина ее ярости. Сильвии казалось, что проблема будет решена, как только удастся найти, куда направить свой гнев.
Но вероятно, она ошибается. Сильвия пробовала мысленно определить, что именно так распаляет ее гнев и воспламеняет в ней каждую клеточку.
И вдруг Сильвия поняла, что причину нужно искать в собственном сердце.
И именно там она нашла ответ.
И вот тогда Сильвия по-настоящему пришла в ярость.
Сильвия распахнула дверь в его в кабинет, не заботясь о том, что кто-то может ее увидеть. Она осмотрелась вокруг, увидела на столе пресс-папье, быстро схватила его и запустила им в Тома.
Она, несомненно, угодила бы этим предметом точно в цель – в грудь Тома, но тот успел перехватить пущенный в него снаряд. Трудно было сказать, что больше его удивило: неожиданное нападение Сильвии или ее вторжение.
– Что за черт…
– Tu et un lache!
[8]
– На этот раз Сильвия схватила книгу и швырнула ее в Тома.
Однако Том, будучи по своей сути актером и имея навыки быстрого заучивания роли, сумел уклониться и на этот раз.
– Кто я? – Он был искренне озадачен и возмущен, но на всякий случай попятился: – Какого черта ты…
Продолжая наступать, Сильвия вынудила его обойти вокруг стола и наконец подобрала нужное английское слово:
– Ты трус!
Сильвия видела, как мгновенно изменилось лицо Тома: глаза потемнели, губы сжались в напряженную линию. Было слишком очевидно, что брошенным обвинением она привела его в сильнейшую ярость.
– Объясни!
Любой разумный человек испугался бы и отступил, увидев перед собой другого в состоянии гнева, не уступающего собственному. Но Сильвия была в таком бешенстве, что не смогла поступать разумно.
– «В таком случае ты делаешь глупость, не выходя за него замуж», – передразнила она Тома. – Трус! Ты боишься, потому что… потому что…
– Потому что? – рявкнул он.
– Потому что ты влюблен у меня!
Том так отчаянно заморгал, словно эти слова Сильвии ударили его между глаз.
Воцарилась напряженная тишина.
Сильвия слышала прерывистое дыхание Тома, и ей казалось, что ее гнев соединяется с его гневом.
Том, не отводя глаз, следил за Сильвией. Он будто готовился перехватить все, что ей вздумается швырнуть ему в лицо.
На мгновение это показалось Сильвии комичным, хотя она понимала, что никто из них не отступит в этой странной схватке взглядов.
И вдруг этот чертов мужчина улыбнулся. Улыбнулся совершенно не подобающей для такого момента улыбкой.
– Влюблен у тебя?
Сильвия зажмурилась. Проклятие! Гнев плохо действует на ее английский. Она вдохнула поглубже и постаралась принять независимый вид.
– Влюблен в меня, – поправилась она негромко. – Влюблен в меня.
Она видела, что от гнева Тома ничего не осталось. И тишина превратилась из настороженной в… бархатную.
– Я так думаю, – наконец мягко произнес Том, – что ты влюблена у меня, Сильвия.
Более возражений не было ни с той ни с другой стороны. Они просто смотрели друг на друга. Просто дышали. Но в конце концов молчаливое упрямство Тома вновь разожгло тлеющие угольки гнева Сильвии.
– Ты боишься, – Сильвия в отчаянии взмахнула рукой, – и потому отталкиваешь меня.
Том удивленно, слегка нахмурившись, посмотрел на нее. Затем глубоко вздохнул, словно желал запастись терпением.
– Послушай меня, Сильвия. Ты сегодня видела ребенка.
Сильвия кивнула.
Слова Тома были тщательно выверенными и более были похожи на декламацию. Сильвия даже могла предположить, что Том их отрепетировал, пока они молча возвращались в Лондон.
– Я никогда не знал своего отца. Мы с матерью были отчаянно бедны. Я был совсем юным, когда она умерла. Многое из того, что я делал, чтобы просто выжить, я бы не стал рассказывать тебе. И тем более хвастаться этим. Я делал то, что вынужден был делать. До сегодняшнего дня я считаю везением, что не оказался в Ньюгейте или не закончил свой путь, болтаясь на виселице. Я полагаю, – проговорил он с кривой улыбкой, – что могу сожалеть о многом, однако мои сожаления не имеют отношения ни к Джейми, ни… – Том посмотрел Сильвии в глаза, и ей показалось, что нить рассказа ускользает от него. – Ни к тебе! Но я отдаю себе отчет, что было бы чертовски непорядочно втягивать кого-то в мою неустроенную жизнь. Тем более что у вас есть лучшие варианты. Так что же, Сильвия, это делает меня… как ты назвала меня по-французски?
– Lache?
– Да. Я вовсе не lache. – Том в нетерпении закинул руки за голову. Скорее, это говорит обо мне как о… – Он помолчал, затем его как бы осенило. – Как о герое, черт возьми!
Том произнес последние слова, и похоже, они его самого удивили. Определенно он никак не рассчитывал оказаться в роли героя.
– Ты просто чертовски глуп, – без обиняков бросила Сильвия.
Он резко повернулся к ней. Затем так же резко встал, пересек комнату и взял Сильвию за подбородок.
Сильвия ахнула, когда Том повернул ее лицо к себе, и попыталась высвободиться. Но он держал крепко.
– Скажи мне, Сильвия, честно: ты сердишься на меня или на себя?
– Я…
Но в этот момент Том крепко поцеловал ее.
Поцелуй бесил, волновал… и каким-то образом, несмотря ни на что, стал тем, что ей было так необходимо. Сильвия подозревала, что нуждается в этом всегда. Она снова пришла в ярость.
Ей показалось, что это последний поцелуй Тома.
Он прикрыл глаза и отпустил ее подбородок. Оба тяжело дышали. Когда Том снова открыл глаза, Сильвия увидела в них железную решимость.
– Так что прекрати обвинять меня, мисс Шапо. Просто именно так должны обстоять дела. Если бы ты хоть немного подумала, прежде чем давать волю своему темпераменту, ты поняла бы, что я прав. И опять же это твоя беда, что ты любишь двух мужчин.
– Я не…
– Да? – Лицо Тома вытянулось.
Он ждал ответа. Сильвия молчала.
– А теперь скажи мне, кто из нас глуп, Сильвия. Скажи, кто из нас трус.
Сильвия, не говоря ни слова, смотрела на него. Она моментально забыла обо всем, любуясь его прекрасным лицом, пытаясь понять, за что этого мужчину можно ненавидеть.
– Мне кажется, тебе не стоит больше оставаться здесь, – сказал Том тихо, но с явной иронией.
