От волнения руки Сильвии вспотели. Черное платье стало влажным – девушка уже слишком много времени провела на полуденном солнце. К тому же и чувство голода давало о себе знать.
– Но… у меня было письмо. От леди Грэнтем. Сюзанны. Я захватила его с собой, но разбойники с большой дороги… грабитель отнял его…
Сильвия замолчала, понимая, что дворецкий окончательно перестал ей доверять.
– Сестра леди Грэнтем во Франции, – жестко сказал он. – Леди Грэнтем уехала во Францию, чтобы найти свою сестру.
– Я из Франции. Я француженка, – с негодованием сказала Сильвия.
– Равно как тысячи других женщин – вот в чем жалость.
Терпение Сильвии заканчивалось. Она нащупала рукой заветный портрет, спрятанный под одеждой.
Глаза дворецкого округлились, и он прикрыл их рукой.
– Мадам, уверяю вас, даже если вы совсем разденетесь, это не убедит меня в том…
Сильвия наконец извлекла миниатюру на черной ленточке.
– Пожалуйста, взгляните! – Девушка из последних сил старалась сохранять хладнокровие.
Дворецкий по-прежнему закрывал ладонью глаза.
– У меня миниатюра… портрет… – чуть слышно прошептала Сильвия.
Последовала пауза. Возница экипажа, наблюдая за происходящим, насмешливо насвистывал веселенькую мелодию.
– Какой портрет? – Дворецкий нервничал. Лишь его шевелящиеся губы были видны из-под руки, прикрывающей лицо.
Казалось, значительно проще сказать: «Портрет моей матери, Анны. Я предполагаю, она – моя мать и леди Грэнтем». Однако сидящий в Сильвии дьявол, как, впрочем, и кокетка, был сильнее.
– Почему вы не хотите взглянуть, месье?
Дворецкий медленно отвел руку, прикрывавшую глаза (в конце концов, он мужчина), и посмотрел. Сильвия с трудом сдерживала улыбку.
Старик довольно быстро совладал с собой, лишь стоило ему мельком взглянуть на портрет, предъявленный Сильвией. Дворецкий выпрямился и начал пристально его изучать.
Сильвия позволила этому старику рассматривать милое материнское лицо: светлые глаза, в которых таилась смешинка, белокурые волосы, тонкие правильные черты лица – образ, который она хранила в памяти всю свою жизнь. Единственное напоминание о семье, которая когда-то у нее была. Кроме мадам Клод, Сильвия никому не показывала это изображение, и вот сейчас абсолютно незнакомый человек изучал его недоверчивым взглядом.
Лицо дворецкого менялось. Медленно, подобно тому как зима с таянием снега переходит в весну, а затем и в лето, на его лице появилась неуверенность. У Сильвии перехватило дыхание при мысли о том, что это могло означать, – она хотела бы видеть в этом сочувствие.
Старик откашлялся. О Господи, поистине в последнее время ее окружали мужчины, которые только и делали, что кашляли!
– Могу я взять в руки этот пор…
– Нет! – решительно сказала Сильвия, чувствуя, что нервы ее сдают и терпение на исходе. – Надеюсь, вы понимаете, – добавила она примирительным тоном. – Портрет слишком дорог мне.
– Надеюсь, понимаю, – бормотал дворецкий рассеянно. – Могу я спросить, каким образом вы стали владелицей этого портрета? Миссис…
– Мое имя – Сильвия Ламорье. Портрет всегда со мной. Мне рассказали, что это моя мать. Мистер…
– Бейл. Меня зовут мистер Бейл.
Возница экипажа снова откашлялся.
– Mon dieu, да потерпите же! – крикнула Сильвия через плечо.
Девушка внимательно наблюдала за мистером Бейлом, Сильвия заметила, как дрожали уголки его рта. Старик молчал и, казалось, все еще пребывал в задумчивости. Сильвия повернула миниатюру обратной стороной.
– Взгляните, здесь надпись.
– Сильвии от ее матери Анны. – С нескрываемым удивлением Бейл прочитал надпись вслух, но как бы для себя.
Дворецкий отвел взгляд, видимо, продолжая размышлять обо всем, что он увидел и услышал от неожиданной гостьи. Он делал вид, что не замечает, как Сильвия прячет миниатюру на груди под платьем. Какая чопорность для мужчины.
– Мне ничего не известно о портретах Анны Холт, миссис Ламорье.
– Холт? – оживилась Сильвия. – Мою мать звали Анна Холт? Сэр, я ничего не знаю о ней. Всю свою жизнь я мечтала узнать…
Мистер Бейл беззвучно шевелил губами, продолжая размышлять.
– Мистер Бейл, вы не могли бы сказать, леди Грэнтем и ее муж собираются ли посетить в Париже женщину по имени Клод Ламорье?
Дворецкий не шелохнулся, являя собой воплощенное молчание, – словно стены дома, которому старик верно служил всю жизнь.
Он выполняет свой долг – Сильвия это понимала, – стоит на страже секретов своих хозяев. Но сейчас молчание старика можно назвать жестоким, оно и красноречивее любых слов о сомнениях, обуревающих его. Именно эти сомнения изменили его покровительственный, надменный вид.
– Когда они вернутся? Я имею в виду леди Грэнтем и ее мужа.
– Я не могу сказать, мисс Ламорье. – Мистер Бейл произнес имя девушки безупречно.
– По крайней мере не могли бы вы мне сказать, мистер Бейл, похожа ли леди Грэнтем на меня?
– Я не могу сказать.
– Не можете или не хотите? – в отчаянии воскликнула Сильвия.
Сильвия рассчитывала на то, что мистер Бейл сочувствует ей, хотя и скрывает это. Девушка видела, что старик смотрит на нее, словно изучая и оценивая черты ее лица и пытаясь сделать вывод. В ней забрезжила надежда.
– Она похожа на мою мать? Да, я не помню свою мать… – выдохнула Сильвия. – Сюзанна… леди Грэнтем… она похожа на женщину, изображенную на миниатюре? – Сильвия прочитала ответ на лице старика. – Пожалуйста, мистер Бейл. Всю свою жизнь я мечтала хоть что-нибудь узнать о своей семье. У меня никогда не было семьи. Мне рассказывали… – Она запнулась. – Мне рассказали вещи, которые, я думаю, не соответствуют действительности.
– Мисс Ламорье, мне трудно описать, сколько бед эта история принесла леди Грэнтем. Виконт распорядился, чтобы одна из претенденток была арестована. Он предложил награду каждому, кто оградит его И леди Грэнтем от самозванок. Вы понимаете мое положение, миссис Ламорье? Я умоляю вас отказаться от бессмысленной авантюры, если вы замыслили таковую.
«Понимаете ли вы мое положение? Одна, без единого пенни в кармане, в сотнях миль от дома… только потому, что я упрямая дурочка».
Последовала мучительная пауза.
Сильвия могла бы сказать: «Это не авантюра», но не думала, что эти слова не убедят старика. Она решила поиграть в высокомерие.
– Как вы думаете, мистер Бейл, будет ли довольна леди Грэнтем, если узнает, что вы оттолкнули ее настоящую сестру?
Это сработало. Дворецкий на мгновение растерялся. Бесспорно, он предпочел бы, чтобы эта особа никогда не появлялась на пороге этого дома.
