К голосу оружия небеса всегда благосклоннее, чем к людям, а понятие «всегда» включает в себя и «сейчас».
— Хочешь помочь? — не отрываясь от прицела, тихо спросил он.
— Да.
— Тогда читай стрелковую молитву. Только не вслух, про себя.
— Я… я не знаю такой молитвы.
Швейцарец фыркнул.
— Она простая, — сказал он. — Повторяй за мной: да сохранит наши стволы святой Токарев и святой Шпагин, да сбережёт нас от осечек святой Кольт, да сделает наш спуск плавным святой Маузер и да направит наши пули в цель святой Браунинг.
Это казалось всего лишь несильным ударом, но, когда шарфдесятник Храма Руслан Долин поднёс к груди ладонь, в неё упруго толкнулась тёплая струя. Затем долетевший наконец звук выстрела выдернул землю у него из-под каблуков. Со стороны это выглядело так, словно командир попросту споткнулся — целых пять секунд, пока ещё один храмовник не превратился в наглядное пособие на тему: человеческая голова после прохождения сквозь неё твёрдой, остроконечной и сверхзвуковой пули.
Следопыт
— Лежать! — прошипел Шемяка. — Тихо! Ни звука!
— А…
— Тихо, мать твою! Это козлоящер!
Полной уверенности у Айсмана не было, но когда из кустарника с фырканьем вывалилась светло-коричневая туша, радоваться своей догадливости Сергей не стал. Во встрече с самым опасным существом болот радостного было чертовски мало, с какой стороны ни гляди.
— Куда в него лучше стрелять?
Обернувшись на шепот, Сергей с ужасом увидел, как Энрико — вот послала же тётка Фортуна идиота! — приподнявшись и упёршись «банкой» в камень, целится в монстра из автомата.
— Нишкни, холера! — шёпотом заорал Айсман, одновременно подсекая ботинком «банку» «АКМа». Падая, автомат ударился о камень, а затем об его ствольную коробку приложился и сам хозяин.
Шемяка оглянулся — до твари оставалось метров триста, и хотя над водой звук разносится далеко, шансы были. Козлоящер, по сути, всё же ящер, а не какое-то там млекопитающее, и потому на слух полагается куда реже, чем на иные источники информации. А ветер дует от него.
— Сергей…
— Это — козлоящер! — Айсман скрипнул зубами. — Я говорил о нём раз пять, не меньше. И говорил, что нужно делать при встрече с ним. А вы кивали в ответ.
— Ты говорил — падать и не двигаться.
— Именно.
— А про уязвимые места этого монстра… — девушка осеклась, увидев лицо развернувшегося к ней следопыта: белое как бумага, без единой кровинки… с глазами, которые сложно было поименовать иначе как бешеные.
— Если мы переживём ближайшие пять минут, — прошипел Сергей. — Я … уложу тебя мордой в болото, … и … в зад.
«И это будет называться: легко отделалась, — мысленно добавил он, — потому что на самом деле мне хочется просто разорвать тебя в клочья. Куда более мелкие, чем оставляет козлоящер».
Так, спокойно… спокойствие. Вдохнуть, сосчитать до пяти, выдохнуть…
Он посмотрел на болото. Тварь стояла всё там же, наклонившись к поверхности болота, и пыталась что-то то ли разглядеть, то ли вынюхать. Вот приподняла морду, огляделась по сторонам… снова наклонилась.
— У козлоящера нет уязвимых мест, — тихо сказал Шемяка. — На голове и спине у него панцирь. Вроде черепашьего, но не сплошной, а сегментный… и потому позволяет твари двигаться куда более свободно. Примерно такой же панцирь и на брюхе, только малость поуже, чем на спине. Где панциря нет — кожа, очень толстая и прочная.
— Неуязвимых зверей не бывает, — влез в разговор Энрико.
— Верно. Уязвимое место козлоящера — глаза. Возьмёшься с трёх сотен метров погасить его гляделки?
Козлоящер выпрямился. «Ёжкин кот, — почти с восхищением подумал Шемяка, — до чего ж здоровая тварь — метра три роста, при том, что на полусогнутых. А вот чего Лёшка гнал, что урод, когда стоит, на человека похож, только с рогами? Ни фига он не похож, в коленях два сустава и хвост… да и форма башки не соответствует, даже без учёта рогов… всех трёх пар. Ну, чего ты по сторонам глазеешь, а, чудо-юдо? Шёл бы себе…»
— А кроме глаз?
— Кроме глаз по нему нужно из пушки лупить, — сказал Айсман. — Как минимум бээмпэшной. А так… видел я однажды, как мужик по твари почти полную ленту из «ПКМа» высадил… прежде чем козлоящер добежал и его на лоскутки перевёл.
— Видел — и остался жив?
— Угу. Потому что мы гранатомёт зарядить успели. И попали… первым выстрелом.
Ещё не закончив говорить, Сергей вдруг ощутил, как сжимается, будто проваливаясь куда-то вглубь, сердце… и с пронзительно-тоскливой ясностью понял, что драки уже не избежать, хотя тварь всё ещё стояла на том же месте.
Просто переменился ветер.
Он, уже не таясь, отложил в сторону Сашку и поднялся с земли.
— Ты что?! — визг девушки резанул по ушам. — Свихнулся?!
Монстр уже мчался к ним — короткими, неуклюжими с виду скачками, вырывая из воды целое облако брызг каждым ударом чудовищных когтей. Зрелище, способное вогнать в могилу само по себе, — видеть, что оскаленная пасть с каждой секундой всё ближе, и понимать — остановить её нечем, нечем…
…почти нечем.
Справа от Шемяки застучал автомат Энрико. Едва различимые при свете дня короткие белые нити — трассера́? кой чёрт? — неслись над водой, утыкались в тушу… и гасли без всяких видимых последствий. Ещё секундой позже начала стрелять и Анна.
До конца оправдать своё прозвище и бросить гранату точно в нужный момент Айсман всё же не сумел — глухой хлопок разрыва взметнул грязевый фонтан не под ногами козлоящера, а метрах в двух перед ним. Паршиво — был шанс подсечь осколками сухожилия на лапах, а так разве что оцарапает… но чудеса иногда всё же случаются — ящер, ожесточённо тряся башкой, застыл на месте, и Шемяка тут же швырнул вторую «рэгэдэшку». На этот раз — точно.
Взрывом тварь опрокинуло на бок. Козлоящер, отчаянно молотя по грязи лапами, запрокинул голову, — надрывный, полный тоски и ярости вой пронёсся над топью, — и в этот миг Сергей, с трудом поймав на прицел мельтешащую среди бурых гейзеров тушу, выстрелил. Метил он в боковую, неприкрытую костяной пластиной часть шеи ящера. Сноп огня… отдача ракетницы едва не вывернула следопыту запястье, но это была невероятная мелочь в сравнении с тем, что начавший вставать козлоящер вновь повалился назад, а значит, самодельный «патрон последнего шанса» из спаянных гвоздей свою задачу исполнил.
— Сука! Сука! Сука!
Монстр был чудовищно живуч — как бы глупо это ни звучало, но по-другому не скажешь. С перебитым горлом, изодранный осколками двух гранат, расстреливаемый в упор из трёх стволов, он, опёршись на правую «руку», всё же попытался подняться ещё раз. Энрико, встав на колено и тщательно прицелившись, длинной очередью разнёс локтевой сустав, и козлоящер ткнулся мордой в грязь. Грязь, которую хлеставшая из дыры на горле кровавая струя уже окрасила чёрным…
