Невероятно… Произошедшее с ними было столь же невероятно, словно папское помилование еретику, к костру которого уже подносили факел, — вещь, возможная теоретически, но не записанная ни в одном из освещавших историю человечества письменных источников.
— Проклятье, — повторил Мигер. — Что ж их могло так напугать?
— Земля дрогнула, — неожиданно сказал разведчик.
— Что?
— Земля дрогнула, сэр, — повторил кавалерист. — Вы, на коне, этого, наверно, не чувствуете, но я-то… вот, опять! Слышите?
— Гул, как будто тролль сваю для моста забивает, — задумчиво сказал ирландец, складывая трубу. — Но какого… чтоб меня черти взяли!
За четыре года службы в Пограничье Мигеру часто доводилось видеть стада бизонов, насчитывающие десятки тысяч голов. Пару раз попадались такие, которые он без особых натяжек мог бы назвать стотысячными. Рассказы же о бизонах, сбивающихся на Великой Равнине в миллионные стада, он считал досужими байками, авторы которых путали нули с донышками опрокинутых ими стаканчиков виски.
Сейчас он уже так не считал.
Появившаяся на противоположном конце долины серая масса была похожа на перекрашенное море. Она стремительно стекла вниз по склонам — туда, где продолжало поблескивать ощетинившееся штыками каре 69-го полка. Темно-синий квадрат дрогнул, расплываясь… грохнул залп, второй… захлебывающийся треск «гатлинга» на миг перекрыл мощный гул копыт… а потом серая волна захлестнула его.
— Ухо-о-одим!
Команда была лишней — оставшиеся кавалеристы уже поравнялись со своим командиром. Стоивший на земле разведчик взлетел в седло, не придержав коня и не коснувшись стремян, на полном скаку. Мигер, стиснув зубы, дождался, пока на вершине появится вороная кобыла Линды и лишь затем послал своего гнедого в галоп.
— Выдержишь?!
— Да! — выкрикнула девушка, пригибаясь к гриве. — Не думай обо мне! Присмотри за профессором!
Выполнять этот приказ ирландец, разумеется, не собирался, но одного бегло брошенного взгляда он Моргенау все же удостоил. Тот держался на удивление неплохо — должно быть, дыхнувшая жаром в спину смерть способна научить большему, чем сотня высокооплачиваемых инструкторов верховой езды. Правда, профессор даже и не думал управлять бешено мчащимся конем, да и нужды в этом не было — несущуюся следом Костлявую лошади чуяли ничуть не хуже своих седоков.
Оглянувшись, ирландец тоскливо отметил, что расстояние до серой массы увеличивается очень медленно… просветов не видно, ни слева, ни справа… хотя…
— Вправо! — выкрикнул он. — Всем держать правее!
Одна из мчавшихся впереди лошадей вдруг на полном скаку грянулась оземь — то ли подвернула ногу, то ли угодила копытом в нору луговой собачки. Мигер начал было придерживать гнедого — но к поднимавшемуся кавалеристу уже развернулись сразу трое его товарищей.
Медленно, дюйм за дюймом, ярд за ярдом, смерть разжимала свои ледяные объятия — и, наконец, клацнув напоследок: «Оревуар!», отвернулась, решив заняться подсчетом уже имеющейся добычи.
Крис Ханко, герой-доброволец
— Ну, — осведомился я. — Что предложишь, партнер?
Малыш Уин медленно опустил свою подзорную гляделку и резким щелчком превратил ее в подобие стаканчика для виски.
— Тут я пас, — сообщил он. — Твой ход, партнер.
Прежде чем ответить, я еще раз оглядел расстилавшуюся перед нами равнину. Гладкая, словно поверхность стойки бара, равнина, полторы мили до ближайшего укрытия — и добрых пять миль, если мы попытаемся обойти эту чертову сковородку.
— По правде говоря, — сказал я, — не могу предложить для решения данной проблемы ничего лучше старой доброй тактики сержанта Краули — первое отделение бежит, второе прикрывает.
— Себе ты, надо полагать, отведешь роль первого? — уточнил Малыш.
— Угадал, — кивнул я. — Зато ты, «черный король» и наши серые друзья вполне сойдете за второе.
Уин встал, старательно отряхнул плащ и неожиданно зевнул.
— На самом деле, — задумчиво сказал он, закончив зевать, — я бы предпочел пойти сам.
— Положа руку на сердце, партнер, — я кивнул на продолговатый чехол, — кто из нас двоих лучше управится с этой игрушкой?
— Я неплохо управляюсь со многими игрушками, — отозвался гном. — Впрочем, тебе виднее. Проводник — ты, партнер.
— Вольно, рядовой, — улыбнулся я. — Разрешаю выйти из строя и закурить!
— Слушаюсь, сэр, — невозмутимо отозвался Уин, извлекая очередную сигару.
— О'кей. Тогда я пошел.
— Один вопрос, партнер, — остановил меня Малыш. — Как ты уже знаешь, дистанция «черного короля» — тысяча ярдов. Это хорошо для любой винтовки, но до тех холмов — полторы мили.
— Что ж, — я пожал плечами, — тогда ты будешь прикрывать меня, сколько сможешь.
— А потом?
— Если наступит «потом», — я поправил оружейный пояс и расстегнул ремешок с кобуры «тигра», — я повернусь и побегу назад так быстро, как только сумею. До того рубежа, где ты будешь в состоянии попасть в мишень размером с всадника.
— Хороший план, — серьезно кивнул гном.
На самом деле я сам удивлялся той настойчивости, с которой отстаивал право подставить голову под оркские томагавки. Вызываться добровольцем не в моих правилах — служба в рядах федеральной армии отучила меня от этой привычки.
Возможно, дело было в том, что мне уже давно не попадалось попутчика, которому не требовалось поминутно вытирать сопли и менять пеленки. Или в исходящей от него ауре уверенности в своих силах.
Как бы там ни было, я легко — насколько позволяли увязающие в песке сапоги — сбежал со склона и неторопливо зашагал к расплывающимся в полуденном мареве холмам.
Странно — столь благодушно-идиотской убежденности, что со мной ничего не случится, я не испытывал с того самого дня, когда шагал по устланному телами полю под Питсбургом.
Даже когда из-за холмов показались темные фигурки, быстро превратившиеся в десяток всадников, это чувство не поколебалось даже на унцию.
Гоблины. Вероятно, сбродный отряд — мало того, что выряжены кто во что горазд, так еще боевая раскраска разная. Они неторопливо — ну да, куда я от них денусь — рысили навстречу мне. Ярдов за пятьдесят кони перешли на шаг, а за столько же, но уже футов дружно остановились, и их всадники уставились на меня черными зрачками ружейных стволов.
Наверное, их тоже сбило с толку мое спокойствие — вряд ли им попадался прежде человек, который, стоя под прицелом десятка стволов, разглядывает их, словно надоедливых мух. Может быть. Я так и не узнал этого наверняка, потому что в тот миг, когда один из гоблов оторвал голову от приклада и разинул пасть, у него на лбу появился третий глаз.
Полукровка стрелял просто невероятно быстро — прежде, чем первый убитый им гоблин начал валиться вниз, вторая пуля буквально смела его соседа с коня. Третий гобл лишился скальпа — вместе с находившейся под ним частью черепа.
