— Охотно, — кивнул Маккормик. — Итак, очень восточный господин справа от вас, — китаец в темно-синей шелковой блузе прижал сведенные ладони к груди и поклонился столь глубоко, что я в полной мере смогла оценить длину и ухоженность его косы. — Линь Вей.
— Моя очень рада знакомству с вами.
— Здоровяк, пытающийся согнуть картечницу, — Дэвид Хайтел…
— Алан, — укоризненно качнул головой бородач. — Сколько можно повторять, что меня зовут Дэффид ап Хайтел? Ты можешь звать меня Дэвидом хоть сто раз на день, но, раз уж взялся представлять, будь добр, делай это правильно. Приятно познакомиться, мисс.
— А справа от него наша достопримечательность…
— Ну, так уж сразу и достопримечательность, — усмехнулся невысокий мужчина лет тридцати, склонившийся с небольшими плоскогубцами над расстеленной на кровати серебряной кольчугой.
— Маркиз Хьюго де Танвилль, рыцарь Гроба Господня, один из последовавших за Ричардом Львиное Сердце в Святую Землю.
— Мое почтение, леди.
— Для современника Плантагенета вы сохранились просто замечательно, — не удержалась я от замечания.
— Это не моя заслуга, — отозвался Хьюго, — а одного черного мага, которому я имел неосторожность бросить вызов. Биться со мной в честном бою колдун не пожелал. А просто заточил меня, словно какую-то принцессу, в хрустальную глыбу, которую оставил покрываться пылью в дальнему углу подвала. Потом он умер, в башне остались хозяйничать сотворенные им твари, за которыми однажды и явился сэр Алан.
— И доктор Гвендолин Рин. Наш бессменный медик, алхимик, маг и просто украшение нашей команды. Она же — обещанный мной специалист по косметике.
— Я также рада, — певуче произнесла женщина, делая шаг мне навстречу, — что отныне у этой команды будут два украшения. По крайней мере, на какое-то время.
Я медленно скользнула по ней взглядом — начав от выглядывавших из-под черной юбки черных же шнурованных сапог на толстой подошве и закончив сколотым полудюжиной шпилек затейливым узлом огненно-рыжих волос на макушке. Потом вновь перевела взгляд на бледное личико, на котором болезненно-ярким пятном горели подведенные кармином губы, — и почувствовала, как по моей спине начинает маршировать рота мурашей.
Меньше всего я была готова к тому, что в рядах команды ватиканских охотников может оказаться вампирша.
— Очень… приятно.
Рыжеволосая красавица сделала еще один шаг, оказавшись рядом со мной. Несколько томительных секунд мы молча смотрели друг на друга — глаза в глаза, и я с неудовольствием поймала себя на мысли, что жду момента, когда два зеленых озера напротив полыхнут, наливаясь адской краснотой.
— Я догадываюсь, — тихо произнесла доктор Гвен, — что вы сейчас думаете. Но, прошу вас, поверьте — вряд ли вы когда-нибудь будете ненавидеть кого-то с такой силой, как я ненавижу тех, кто превратил меня в свое подобие. Вам наверняка представится случай убедиться в этом, но пока — поверьте на слово.
— Верю, — так же тихо отозвалась я. — Вам — верю.
Мне уже доводилось однажды слышать слова, сказанные подобным тоном, — в залитой кровью хижине тот единственный, кто успел дожить до нашего с Рамоном появления, просил… умолял… требовал, что мы вколотили ему кол меж ребер сейчас, не дожидаясь… того, что должно было с ним произойти.
— Что ж, — нарочито громко произнес Маккормик. — Полагаю, на этом церемонию взаимного представления можно счесть законченной. Перейдем к делу. Дэвид — карту!
Карта у них была отличная — военная французская, отпечатанная, надо полагать, для нужд армии Максимилиана. То есть для Экспедиционного корпуса его парижского родича. Правда, сгибаться над ней было неудобно, так что я, не долго думая, стянула плащ и, по-турецки поджав ноги, пристроилась к ней со стороны Мексиканского залива.
— Смотрите, мисс Карлсен, — сверкающая полоска стали с длинным золингеновским
[14]
клеймом уткнулась в красный кружочек с надписью «Мехико». — Сейчас мы здесь.
Тоже мне откровение.
— Нам настоятельно необходимо, — нож медленно пополз вверх по карте, — через неделю оказаться вот тут. В месте под названием Иуво Касес Грандес.
— Это невозможно, — не раздумывая, выпалила я.
— Почему? — невозмутимо спросил Маккормик.
— Потому что это Мексика, а не Европа, сеньор, — с плохо скрываемым злорадством сообщила я. — И с железными дорогами дело обстоит не так, чтобы очень. А до нужного вам места добрая тысяча миль.
— Девятьсот тридцать шесть, — педантично уточнила Гвендолин. — По прямой.
— Вот-вот, — хмыкнула я. — Только в этой чертовой стране по прямой не летают даже птицы. Сеньор Алан, если вы так спешите и вам нужно было на север, то какого орка вы вообще притащились в столицу? Из Монтеррея ваш путь был бы в два раза короче.
— Это несущественно, — холодно отозвался Старший команды. — Сейчас значение имеет только срок, за который мы сможем попасть в Иуво Касес Грандес.
— За неделю мы хорошо если доберемся до Чихуахуа, — твердо сказала я. — В северных провинциях сейчас опять неспокойно — применительно к нам это означает, что поезд будут пытаться остановить раза в четыре чаще обычного.
— Остановить? — недоуменно переспросил валлиец. — Кто?
— Повстанцы, — пояснила я. — Борцы за свободу. За свободу в их понимании — право ходить увешанным оружием, палить в кого вздумается, вкусно жрать и пить, сладко спать и при этом ни черта не работать. Или бывшие повстанцы, или просто никогда не интересовавшиеся политикой бандиты. Конечно, на поезде наверняка будут солдаты, но бандиты, как правило, многочисленнее и в отличие от правительственных войск вооружены не музейным барахлом, а новенькими американскими винтовками.
— Не будет ли любезна многоуважаемая госпожа, — неожиданно подал голос молчавший доселе китаец, — объяснить неразумному, как она сама перемещается по столь полной опасностей стране?
— Верхом. И внимательно глядя по сторонам.
— Предусмотрительность ваша делает честь вам, — прощебетал китаец. — Благодарю за ответа.
— Верхом проделать весь путь мы точно не успеем, — Маккормик, прищурившись, глядел на карту так, словно нитки дорог по ней проводил его любимый враг. — Придется все же ехать поездом… и внимательно смотреть по сторонам.
— От Чихуахуа до нужного нам места всего сто шестьдесят миль, — заметила Гвендолин. — Так что, если в дороге же не случится чего-нибудь непредвиденного, мы вполне можем успеть уложиться в требуемый срок.
