Все испоганил чертов гобл.
– Сдается мне, cap, птичка чирикает дерьмовые песни, – насмешливо каркнул он, и это карканье словно разбило, вдребезги раскололо хрупкое волшебство эльфийской речи. Лейтенант дернул головой, пытаясь стряхнуть наваждение, южанин слева от коляски вскинул почти упущенную им двустволку. Вот же ж послал Господь… дробовик со спиленными стволами выглядел явно неуставным, а вдобавок – чертовски опасным! Если у него в обоих стволах картечь, то дуплет из такой позиции снесет и меня, и Белоу прямиком в преисподнюю!
– Попросил бы я вас, лейтенант Звезда, – очарования в голосе драу заметно поубавилось, – животное свое унять.
– Шо-о-о! Ах ты, гнида длинноухая, да я же щас тебя…
– Углук, назад!
Я вдруг подумал, что в происходящем имелось что-то глубоко, можно даже сказать, радикально неправильное. Гобл… понятно, что гоблы эльфов любят в жарено-вареном виде, да и сырыми потребить не откажутся. Это все знают. Загвоздка только в том, что…
– Мистер аэн Орион, – лейтенант заставил своего коня переступить несколько шагов и теперь стоял почти напротив эльфа, глядя на него сверху вниз, – не соизволите ли вы, сэр, ненадолго продлить ваше путешествие? Мой командир генерал Хэмптон счел бы за честь отужинать вместе с вами.
– Следовать своим путем желаю я. – Голос эльфа был прямо-таки преисполнен снисходительной жалости, будто южане были даже не глупыми детьми, а кем-то вроде щенят. В точности так – сам слышал! – вещали полгода назад, в порту, двое светлых, а троица встречавших чиновников перед ними разве что мостовую не вылизывала. «О да, Перворожденный, как вам будет угодно, мистер Элоин, все, что пожелаете…»
Только лейтенант-южанин оказался слеплен из другого теста.
– И все же, мистер аэн Орион, я прошу вас проследовать с нами…
Не знаю, может, и показалось – но в тот миг я бы поставил десять к одному, что, произнося эти слова, конфедерат положил руку на эфес.
А вот что мне точно не почудилось – так это дружное щелканье взводимых курков. Этот звук и захочешь – не спутаешь.
– Ты забываешься, человек! – процедил эльф. – Это возмутительно…
Дальше я уже не слушал.
Ближайшим ко мне был тот самый реб с двустволкой. Годов за тридцать, с лицом, над которым солнце и ветер поработали не хуже, чем он – над своим полем. Такой не промахнется, это вам не городской клерк, не знающий, с какого конца скусывать патрон…
Ну да мы, Валлентайны, тоже кое-что умеем.
Кнут я положил на колени еще в начале разговора и, пока эльф с лейтенантом обменивалась «любезностями», то наматывал его на ладонь, то вновь разматывал. Не сказать, чтобы он мне нравился – кто б его ни делал, от излишнего усердия делатель этот явно не страдал. А ведь правильно сплетенный кнут, да в умелых руках – вещица жуткая. Батя однажды на ярмарке целую бочку эля выиграл, перешибив не что-нибудь – оглоблю… а дедуля потом, этот самый эль прихлебывая, вспоминал свою молодость в Испании, у герцога…. в армейском обозе: как на его фургон устремился эскадрон, нет, полк французских драгун, все, значит, со страху попрятались, даже сам Уэйд с лица слегка сбледнул, да и говорит: на тебя, мол, Сэм Валлентайн, вся надежда. Тогда дедуля встал, раскрутил кнут – и полетели головы лягушатников не хуже, чем листья осенью…
Плохо было другое: во-первых, я больше года не то что кнут – плетки в руках не держал. Во-вторых же, кнут, как я уже сказал, был так себе. Поэтому изображать из себя Джека-Оторву-Башку я не рискнул и захлестнул не шею реба, а дробовик. И рванул вверх что было сил!
Грохнуло так, словно пальнуло не ружье, а пушечная батарея. Я оглох, с мятежника снесло шляпу. Секунды полторы мы с ним очумело пялились друг на друга, затем дружно потянулись к кобурам. Первым успел дотянуться я, выхватил… дернул второй раз… да что ж это! Сколько тренировался, всегда без помех выхватывал, а сейчас… ну как, за что «Койот» мог так намертво зацепиться?!
Глядеть, а уж тем более выпутывать «Койота» было некогда – чертов кавалерист хоть и дотянулся до кобуры вторым, но револьвер поднимал первым… уже почти поднял.
И тогда я прыгнул.
На землю мы рухнули втроем – я, реб и его лошадь. В этой куче мне досталось место сверху, а хуже всего пришлось ноге южанина – хруст я расслышал даже сквозь пробки в ушах. Боль, уверен, была просто адская, но револьвер этот упрямец все никак не выпускал, так что пришлось еще и по челюсти ему добавить… два раза.
Затем я встал. И почти в тот же миг – бах! – по моей голове словно бы кувалдой с маху заехали.
Тело на ногах устояло, а вот душа, похоже, упала. По крайней мере, на какое-то время меня попросту не стало. В смысле – где-то я был, но это было какое-то весьма странное где-то. Белый туман, все сияет, будто первоклассный жемчуг, и вроде бы музыка наигрывает – совсем тихо, едва-едва слышно…
В общем, примерно так, по моим расчетам, и выглядел рай. За одним-единственным исключением – в раю вовсе не должно было пахнуть пороховым дымом.
Когда дым рассеялся, то прямо передо мной обнаружился черный ствол карабина, черный же конь, а в седле на нем – Джонни-реб. И конь, и мятежник выглядели крайне удивленными. Ну да я б и сам удивился при виде парня, которому с пяти ярдов пальнули в башку – а он все стоит и падать словно бы и не собирается.
– Мистер Валлентайн, – неожиданно раздался чей-то знакомый голос у меня в ухе. – Не могли бы вы оказать мне одну небольшую услугу.
– А? Чего?
– Если вас не очень затруднит, убейте, пожалуйста, лошадь под этим человеком.
После этих слов южанин, опомнившись, вздернул коня на дыбы – тот пронзительно заржал – и рванул прочь, работая плетью и шпорами за троих живодеров.
Я по-прежнему не понимал, кто со мной говорит, но просьбу на всякий случай решил выполнить. Неторопливо вытащил «Койота» – в этот раз он извлекся без малейшей зацепки, – взвел курок, поймал на мушку бешено развевающийся конский хвост, выстрелил. Еще раз. И еще раз. Он что, заколдованный?!
Лишь после пятого выстрела чертов конь, кувыркнувшись – ей-ей, выглядело так, будто перевернулся через голову! – грянулся оземь. Всадник при этом вылетел из седла и, приземлившись футах в двадцати впереди, так же остался лежать.
Впрочем, нет, не так же. Полминуты спустя конь приподнял голову… неуверенно заржал… встал и побрел в сторону леса – покачиваясь, хромая и время от времени очумело встряхиваясь.
– Отличный выстрел, мистер Валлентайн.
Драу – я наконец-то вспомнил, кто жужжит у меня в ухе, – подошел вплотную ко мне.
– Правда, я просил убить животное, а не наездника.
– А? – тупо переспросил я.
– У нас нет времени на эксперименты в области некромантии, – пояснил Вайт. – Потому я хотел обзавестись пригодным для расспросов пленником.
Только сейчас я заметил, что и поваленная мной лошадь тоже куда-то убрела. А вот реб остался лежать, и выверт его шеи особого повода для оптимизма не внушал. Равно как и тускло поблескивающая рукоять в груди лейтенанта, чуть правее давешней розы в петлице. От гоблина же осталась только голова и еще почему-то рука, все продолжающая сжимать томагавк, – остальное унес на себе взбесившийся конь. Определенно, лошадям в этой стычке повезло больше… но не всем.
