А противопоставить этой массе мы, то есть АВР, реально можем лишь то, что удастся «с мясом» выдрать из 2-го корпуса Борейко ценой, понятное дело, прекращения наступления на Востоке. Бог с ним, оно и без того давно уже перешло в фазу затухания и со дня на день остановилось бы само собой, из-за элементарной растянутости коммуникаций и измотанности частей. Составить это может… будем оптимистами и предположим, что наши газеты врут, но врут не очень… не более сорока тысяч штыков и двух сотен танков. Если перейти из оптимистов в фантазеры, можно приплюсовать сюда мифический резерв генштаба АВР — еще десять тысяч. И это — все!
Гипотетически рассуждая, соотношение не столь уж трагичное — в начале Смуты бывало и куда похуже. Но и АВР уже не та, что прежде, — тех, лучших, кто поднимал мятеж, кто шел на штурм Петропавловки и Кремля, уже не вернуть. Части Борейко восемь месяцев не выходили из боев, люди и техника наверняка выдохлись до предела. Вдобавок они уже давно сидят на голодном пайке по горючему и боеприпасам. И — сильно подозреваю, что под их трехцветными знаменами сейчас собралось уже немало бывших синих или просто мобилизованных, а устойчивость этой публики прямо пропорциональна боевой обстановке. Бывали уже… прецеденты.
Резерв же… те три тысячи, что собраны сейчас в нашем Особом Секторе, — это результат «грабежа» всего Западного фронта, «грабежа», который, подозреваю, вскоре еще аукнется, и аукнется хорошо. Что где-то в кармане у генштаба чертом в табакерке притаились еще семь таких же — не верю! Вот в наскоро отмобилизованное пушечное мясо поверю, даже в семнадцать, только цена ему — послужить смазкой для гусениц в первом же бою! И никак иначе!
Я мучил свою несчастную голову еще добрых два часа, прикидывая так и эдак, кидая левой рукой воображаемые дивизии в глубокий прорыв — и тут же прихлопывая их ничуть не менее воображаемыми резервами правой. И пришел к выводу, что никакого адекватного плана наступления, могущего гарантировать АВР хотя бы процентов тридцать успеха, лично я придумать не в состоянии.
Занятно, весьма занятно… дураком и тупицей я себя не числил, по крайней мере, до сего дня. Но кто-то же собирает нас в этом «концлагере городского типа» и, наверное, все-таки не затем, чтобы в один прекрасный день погрузить в «крылатые сосиски» 3-й военно-транспортной авиадивизии и с пяти тысяч метров вывалить на Баку? Нет? А вот лично мне иного, более разумного объяснения нашей загадочной «легкопехотной» кампании в голову не приходило!
Глава третья
Торопливость губит человека — не помню уж, кто впервые высказал сию мудрую сентенцию, но прав он был, как говорится, на все сто.
Кажется, это были какие-то древние китайцы, чьи мудрецы любили выдавать подобные изречения, предварительно помедитировав лет десять, дабы достигнуть окончательного совершенства и отточенности формулировки.
Честно говоря, римляне мне все же как-то ближе… но в этот раз китайцы оказались правее.
Утром следующего дня штабс-капитана Овечкина — равно как и всех командиров расквартированных в нашем казармоскладе подразделений вызвали к коменданту. Вернулся Игорь от него через полчаса весьма задумчивый, и, отозвав меня в сторону, тихо осведомился, не пожелаю ли я составить ему компанию на некоем собрании, которое, как он подозревает, будет мне крайне небезынтересно.
Я, естественно, согласился. Правда, увидев заполненный офицерами зал, в котором и поручиков-то было хорошо если два-три из более чем сотни собравшихся, едва не решил забрать свое согласие обратно. Однако Игорь, правильно истолковав мое замешательство, хоть и не подозревая об истинных причинах оного, заверил меня, что мое нахождение здесь будет вполне законным. Ибо в приказе, где было сказано о его, как командира отдельной части, праве взять сопровождающего, ни единым словом не оговаривалось, что тот непременно должен быть офицером. Так что я остался. Правда, недоуменные взгляды, заработанные в процессе заполнения мест, заставили меня остро посочувствовать всем белым воронам.
И все-таки… все-таки… обведя взглядом собравшихся, я вдруг с кристальной четкостью осознал, насколько помолодел за последний год наш офицерский корпус. Разумеется, талантливую молодежь старались продвигать и до войны, знаменитая фраза Главковерха в ответ на упрек кого-то из сподвижников: «Мы свою войну уже проиграли!» была практически негласным руководством к действию. Потом, когда началась уже наша война, расти в чинах стало еще проще, — для тех, кто ухитрялся уцелеть… но все же… Боже правый, какие они почти все молодые! Вот уж никогда бы не подумал, что на четвертом десятке буду чувствовать себя стариком.
Зал больше всего напоминал аудиторию университета. Только вместо дифференцированных по высоте парт наличествовали скамьи, стулья и столы. Выставленные от входа к дальней стене в перечисленном порядке, они, по-видимому, и должны были создать вышеупомянутый эффект разновысотности. Когда же минут через десять после нашего появления четверо пыхтящих юнкеров втащили в зал здоровенную черную учебную доску, сходство усилилось еще больше, становясь похожим на стойкое дежа-вю.
Вслед за доской в зал вошел, вернее, вкатился невысокий толстячок в мятой шинели… впрочем, под шинелью, от которой он почти сразу же с видимым облегчением избавился, оказались погоны, отнюдь не обделенные золотым шитьем!
Отрекомендовался толстячок генерал-полковником Ревишиным, занимающим должность замначоперодюжнапра… по крайней мере так эта скороговорка выглядела в его исполнении для меня. По-видимому, у большинства присутствующих в зале возникли аналогичные проблемы, — и один майор даже нашел в себе силы и отвагу выдавить вопросительно: «простите?».
При замедленном повторе загадочная должность оказалась всего-навсего заместителем начальника оперативного отдела Южного направления. Зал слегка оживился: до сего дня, насколько нам было известно, командование АВР вполне обходилось Западом и Востоком. Оживился и я, припомнив кое-какие из своих вчерашних построений, протер на всякий случай глаза и приготовился внимать.
Для начала генерал-полковник кратко перечислил все имеющиеся на Южном направлении части противника, почти дословно повторив при этом мои вчерашние рассуждения — разве что состав Корниловской группы назвал точнее: азербайджанцы, грузины, 11-я стрелковая, 14-я мотопехотная, дивизия Битцева и остатки наступавших на Воронеж частей, сведенные во 2-ю ударную бригаду. Общая численность — двадцать две с половиной тысячи, танков не более трех десятков — как я и предполагал. Приятно все же иногда ощутить себя умным, проницательным человеком.
Что же касается сил, выделенных генштабом АВР для наступления на Юге, то их основу составят подразделения из корпуса Анатолия Алексеевича Борейко: 1-я, 2-я и 4-я мехдивизии. Также свою лепту внесет флот… да-да, господа, не удивляйтесь, вы не ослышались — уже сейчас малые корабли Балтфлота и Онежской флотилии перебрасываются на Волгу. Мы надеемся, что их появление там окажется для противника весьма неприятным сюрпризом.
Мне сразу же очень захотелось напомнить докладчику, каким неприятным сюрпризом оказалась для нашей Днепровской флотилии способность танков, а главное, авиации топить все, что плавает по реке и при этом не похоже на щепки. А ведь на Днепре были и тяжелые монстры… сквозь систему же каналов, насколько я помнил, вряд ли удастся протащить чего-то существенно большее, нежели сторожевики типа «Тайфун», да и те, наверное, придется максимально облегчать для подобной эскапады.
