– Слышишь меня? – уточнил Шон. – Что ж, это упрощает дело.
– Угу, – кивнул великан. – И будет хорошо, если ты поставишь своего друга куда-нибудь за пределы моей любимой лужи и начнешь излагать это самое дело. И побыстрее. Не знаю, как ты, приятель, а я очень не люблю, когда мой послеобеденный отдых прерывают, – великан наклонил голову, пытаясь разглядеть свое пузо, обильно украшенное отпечатками шаховых сапог, – подобным образом.
– Дело простое, – начал Шон, опуская Шаха на чуть менее жидкую, чем в самой луже, грязь. – Тут неподалеку водится здоровенный болотный черепахер.
– Ну, есть такой.
– Не хотел бы ты помочь нам его прибить?
– Не-а. – Великан вытащил откуда-то из-за валунов небольшую дубинку, внимательно осмотрел ее и принялся с упоением ковыряться в зубах. – Худа-то идти, чего-то делать… Какого орка?
– Как насчет черепахерного супа?
– Черепахерного супа? – переспросил великан. – Уже лучше. Супа я не жрал уже давненько… эти черепахеры хоть не очень проворные, но чутье у них что надо… никак не удается подкараулить.
– Вот видишь, – с энтузиазмом подхватил Шон. – А мы как раз можем …
– Я сказал “уже лучше”, – перебил его великан, – а не “хорошо, согласен”. Черепахерный суп – это, в общем-то, неплохо, но тащиться только ради него…
– И бочонка вина, – вкрадчиво сказал Шон.
Великан вытащил дубинку из пасти и с интересом уставился на то место, откуда доносился голос покойного героя.
– Вино из черепахера? Гмы-гмы, я с интересом посмотрю, как ты будешь его добывать.
– Правда, ради вина придется поработать немного больше, – пояснил Шон. – А именно – оттащить панцирь поближе к дороге, где и произведем обмен. Нам – панцирь, тебе – вино, все по-честному.
– Когда эти слова произносит человек или гоблин, – проворчал великан, – у меня враз начинают чесаться кулаки.
– Так да или нет?
– Да, орк тебя побери, да, – прогудел великан, с чавканьем выдираясь из лужи. – Тебе, приятель, кем бы ты ни был, просто отвратительно повезло. Две недели назад у меня кончилась последняя бочка тролльей бормоталки.
* * *
Можно сказать, что болото, где находились герои, могло бы привести в восторг любого художника – при том непременном условии, что в палитре у этого художника остались только зеленая и коричневая краски. Такого буйства вариаций именно этих двух цветов, пожалуй, нельзя было найти ни в каком другом месте Запустенья. Даже болотный туман, и тот благодаря многочисленным ядовитым испарениям имел явственный зеленоватый оттенок.
В такой же восторг, наверное, могли бы прийти также профессора ботанического факультета Дакирского императорского университета, воочию убедившись, сколько видов разнообразнейшей дряни может вырасти из самой обычной болотной жижи.
– Он где-то поблизости! – уверенно сказал Шон. – Нутром чую.
– Ну так сходи и посмотри! – огрызнулся Шах. Сам он чувствовал себя отвратительно – грязный, промокший, голова от этой вони на куски раскалывается, в желудке… Впрочем, есть ему тоже не хотелось. Уже не хотелось.
– Какая красота! – Шедший позади великан с натужным “экх” перекинул палицу, тонкий конец которой был приблизительно втрое толще Шаха, с левого плеча на правое и продолжил: – Каждый раз, когда оглядываюсь вокруг, просто душа поет. Разве может быть в Мире что-то прекрасней вида вечернего болота?
– Вид на кучу троллиного дерьма, – пробормотал Шах. – А еще…
– Тихо.
Шах с великаном дружно замерли. Шон медленно сошел с тропы и растворился в окружающем тумане.
– Есть, – сообщил он, появляясь три минуты спустя. – Очень удачно. Там, впереди, есть небольшой островок, как раз чтобы нашему большому другу было где развернуться, а в сотне шагов от него пристроился наш будущий трофей. Действительно, туша что надо.
– И, – шепотом осведомился Шах, – каков же будет наш, то есть твой, план?
– Тебе же раньше не нравились мои планы, малыш?
– Они мне и сейчас не нравятся, – отозвался юный герой. – Но раз уж ты завел нас сюда… давай выкладывай, есть ли что у тебя на уме? На мой взгляд, самое время.
– У меня есть план, – сознался Шон. – Очень простой. В то время, пока наш большой друг прячется, – Шах оглянулся и скептически обозрел массивную фигуру великана, – по мере своих возможностей на одной стороне островка, ты выходишь на другую, ту, что ближе к черепахеру…
– И?
– И начинаешь хлопать в ладоши, – закончил Шон. – Как можно громче.
– Это все?
– Да.
Шах и великан обменялись недоумевающими взглядами.
– Я, конечно, охотно допускаю, – начал великан, – что мои познания об окружающем нас Мире весьма ограничены и полны пробелов. Но о том, что черепахера можно приманить на звук аплодисментов, лично я слышу впервые. Ты уверен, мой невидимый друг, что не перепутал его с бродячей танцовщицей?
– Уверен, уверен, – ухмыльнулся Шон. – Главное, чтобы мой ученичок не жалел ладоней, а уж о том, чтобы черепахер ринулся на этот звук сломя панцирь, я позабочусь.
– Не нравится мне все это, – вздохнул Шах. – Ох, как не нравится.
– Пожуем – увидим, – великан сделал несколько пробных замахов дубиной, вызвав этим небольшой ураган и негодующее шипение Шона. – Пусть только этот черепахер окажется меньше чем в пяти саженях от твердой земли…
– Тихо! – скомандовал Шон. – Вот остров. Я пошел вперед. Крикну, когда начинать.
– Слушай, – прошептал Шах, глядя как его учитель снова растворяется в бледно-зеленой пелене. – Можно тебя кое о чем спросить?
– Спрашивай.
– Что ты делал в этой луже, когда мы пришли? То есть, – поправился он, – это, конечно, как ты сам сказал, твой дом, но ведь у тебя есть еще и настоящий дом, тот, что из бревен, а лужа…
– Медитировал.
– Чего-о?
– А заодно принимал грязевую ванну, – сказал великан и, с ухмылкой глядя на отвисшую челюсть Шаха, добавил: – Эта грязь на самом деле обладает совершенно потрясающими свойствами. Она исцеляет раны, омолаживает тело, веселит душу… Почему, думаешь, мы, великаны, такие…
– Ты хочешь сказать, – поражение пробормотал Шах, – что вы вырастаете такие большие из-за… грязи?
– Не совсем, – поправил его великан. – Я хотел сказать, такие веселые и неунывающие. Самые довольные жизнью существа в Запустенье – это мы, драконы…
– …и, пожалуй, свиньи, – закончил он после непродолжительного раздумья.
– Ша-ах! – донеслось из тумана. – Да-ава-а-й!
Шах зажмурился, развел пошире руки и… хлопнул. Произошло ровным счетом ничего.
– Ну, ты что, заснул там? – донесся из тумана негодующий голос Шона. – Хлопай!
