– Жаль старика, – вздохнул я. – Наверно, я и в самом деле спутник смерти…
– И что? – насмешливо фыркнул капитан, выскакивая из комнаты на лестницу – Таких, как ты, полкоролевства наберется. Знаешь, сколько я уже друзей похоронил? Вот то-то! А скольких забрало море? Если всех вспомнить глотком вина, то во всем городе столько питья не наберется. Все умирают, бессмертных нет. Вперед! Спешить надо. Из бухты следует до заката выйти, иначе сожгут на самом деле, как прорицатель обещал.
Шагал Перев быстро, а с морской раскачивающейся походкой выглядел очень забавно, но я больше смотрел по сторонам в поиске стражников, чтобы успеть спрятаться.
Пока нам везло, стражники мелькали вдалеке, по дороге к бухте встретился только один матрос, которого послал с судна помощник капитана на тот случай, если придется тащить мои пожитки. Поскольку таковых у меня не оказалось, то капитан отправил парня в трактир за вином и жареным мясом, чтобы, как и обещал, помянуть старика.
У берега нас ожидала шлюпка, а рядом унылый помощник, ковырявший песок носком сапога. Он рассказал, что уже три раза приходили стражники, расспрашивали – везет ли судно пассажиров. Предупредили, чтобы никого чужого на борт не брали. Матерый убийца по городу бродит…
– Это ты, что ли, матерый убийца? – хмыкнул недоуменно капитан, посмотрев на меня; в ответ я только пожал плечами; тогда он что-то пробурчал и скомандовал погрузку. Вместе с нами в шлюпку два долговязых и хмурых матроса в непромокаемых куртках загрузили бочонок вина и десяток окороков, а потом сели на весла.
Несколько сильных гребков, и мы уже отошли метров на двадцать от берега. Море было спокойным, волна слегка лизала борт лодки, сверкая в свете солнца, как драгоценная россыпь камней. Как-то не верилось, что сюда идет шторм.
На берегу появился отряд стражников. Они проводили нас недовольными взглядами и даже что-то прокричали, но Перев даже не оглянулся.
Я вздохнул и вдруг понял, что неимоверно устал. У меня еще с постоялого двора болела каждая мышца, а теперь, когда опасность отдалилась, боль резко обострилась. Я так расклеился, что даже на парусник не смог подняться по веревочной лестнице, пришлось матросам втаскивать меня.
Едва капитан оказался на борту, тут же развил кипучую деятельность – уже через полчаса были подняты паруса, и судно направилось к выходу из бухты. Посланному дополнительно за мясом и вином матросу удалось нас догнать на шлюпке, но долго мы не задержались, принимая его на борт.
Море по-прежнему казалось спокойным, правда, за кормой начало стремительно темнеть, у горизонта собирались свинцовые тучи, но судно быстро шло вперед к багровому солнцу, которое зарывалось в серые облака, как в подушку.
Еще немного, и оно скрылось во тьме, бросив нам последний багровый луч.
Перев усмехнулся и отправился в свою каюту. Я был тоже приглашен и принял приглашение с радостью, поскольку уже знал, какая каюта отведена мне – она находилась в трюме, маленькая и при этом набитая парусиной и канатами, там пахло пенькой и дегтем так, что густой запах можно было рубить топором. Кровати мне не полагалось, только гамак из крепкой парусины, подвешенный к бронзовым кольцам, вбитым в шпангоут и мачту. Над головой нависала палуба, и стоять можно было, только согнувшись.
Я, конечно, не ожидал больших удобств, но увиденное испортило мне настроение. В задумчивости обвел я взглядом отведенное мне пространство, обдумывая одновременно сказанное Перевом. Перед тем как уйти в свою каюту, он пробурчал мне, что плавание продлится не меньше трех недель. Королевство Грига находилось не очень далеко, оно соседствовало с нашим, и каждые десять лет мы воевали за пару бесплодных островов в море да за каменистую пустошь на сухопутной границе. Эта никому не нужная земля переходила из рук в руки с десяток раз в столетие. Между войнами мы дружили и торговали. Сейчас как раз был такой период.
Ранее за пределы городской территории я не выезжал ни разу, поездки в деревню можно не считать, они были близкими, поэтому о королевстве Грига мне было мало что известно. Разве что об обитавших там великанах, ростом почти в два раза выше обычного человека, сильных и огромных, умевших говорить со звездами.
Наверняка это вранье… Рассказывал мне о великанах один из наемников, еще когда я был маленьким мальчишкой. Говорил он много, и сейчас думаю, что большую часть врал. Например, объяснял, что наша Земля не плоский блин, стоящий на панцире огромной черепахи, а огромный камень, летящий в черноте ночи. Когда-то один из богов запустил нас к далекой неведомой цели, и мы до сих пор летим туда.
Однажды Земля попадет в цель, и на этом история всех живущих на этом камне закончится, но, пока летим, можем развлекаться и думать, что все вокруг создано для нас. Хотя на самом деле мы лишь плесень на поверхности, оставшаяся от влажных рук Бога.
А от другого знакомого вора я слышал, что звезды – такие же камни, летящие в черном пространстве ночи, и, возможно, на них живут такие же, как мы, люди, и что с ними можно разговаривать. Только смысла в этом разговоре никакого нет. И мы, и они несчастны, ибо вышли из камня, в него и войдем.
Я бросил свой мешок на парусиновый гамак, повесил рядом меч на тот случай, если придется сражаться – в этих водах, как мне объяснили моряки, пираты не редкость.
Осталась всего одна мелочь, но очень важная. Я разгреб сваленные в углу канаты, выбрал самый тонкий, размотал и, положив в середину мешок с золотом, снова смотал. Получилась небольшая бухта, почти такая же, как была раньше, только теперь мое золото можно было найти разве что случайно.
Но и от случайности можно подстраховаться, поэтому я переложил канат в угол, где лежали куски парусины, старые и новые, – туда, где его искать никто не станет.
Только после этого я решил, что теперь никто его у меня не украдет.
Золото – лучшее средство для преодоления расстояния, объяснял мне один из учителей, поэтому его надо беречь.
И вдруг на меня накатило, стало плохо, одиноко, тоскливо, без Молота в этом мире мне не на кого было положиться и некому прикрыть спину. Тяжело в пути без друга.
Вздохнув, я встал, еще раз внимательно осмотрел каюту, убирая все следы, которые могли бы рассказать о моем тайнике, и отправился к капитану.
На палубе не было ни одного матроса, только рулевой у штурвала, едва освещенный фонарем, вглядывался во тьму, направляя нашу шхуну навстречу неизвестной опасности. Бухта и город остались далеко позади, теперь вокруг тянулись только неприветливые, необжитые людьми берега.
Я добрался до капитанской каюты насквозь промокший от мелких брызг. Моя одежда была не приспособлена к плаванию, не то что у матросов, это у них штаны и куртки сшиты из плотной парусины, пропитанной березовым дегтем – от пропитки вода скатывалась по одежде, не оставляя следов.
Ветер усиливался, становился громче и надсаднее. Мне вдруг стало страшно, я неожиданно понял, что в сравнении с огромным волнующимся морем наше судно лишь маленькая щепка… Большая волна придет из темноты, перевернет парусник и унесет с собой в непроглядный мрак, откуда никто не возвращается, а на воде останутся только щепки…
