Подъем был нетрудным, надо было только проявлять осторожность, двигаясь вверх по скользкому камню. Он переместил рюкзак на грудь. Потом прижался спиной к камню, уперся ногами в противоположную стену и начал подниматься вверх. Через несколько минут он был уже над водопадом, откуда естественная арка вела на противоположный берег потока. Здесь в отвесной стене был V-образный проход — старое русло давно пересохшего притока Созе. Дно было усеяно кусочками камня, и, поднимаясь, Николай заметил свежие царапины подкованных подошв. Значит, там, внизу, у ресторанчика, он не ошибся. Джейн действительно проходила здесь. Он мысленно снял перед ней шляпу, вспомнив, сколько времени ушло у них с Диком Гароу на то, чтобы проложить этот оптимальный маршрут.
Мало-помалу грохот водопада за спиной стих. Впереди солнечный свет становился все ярче. Проход стал шире, мельче и вдруг кончился. Каменное русло уходило вверх через альпийские луга к ослепительно сияющим вершинам и леднику, откуда вытекала Созе. Оттуда дул прохладный ветерок, и Николай продрог в своей мокрой одежде. Торопиться ему было некуда, границу он перешел, но надо было продолжать идти, чтобы согреться.
Слева поднимался высокий, покрытый травами хребет, усеянный торчащими серо-черными скалами. Молодой человек пошел вверх энергичными шагами и вскоре действительно согрелся. Лучи полуденного солнца грели ему плечи, и от них вздымались легкие струйки пара. Он был доволен собой и всем миром. Путешествие можно было считать успешно завершенным. Люди Баумштеда не будут гнаться за ним по эту сторону границы, на это, по крайней мере, мозгов у них хватит. Оставалось добраться до Вельтбурга, но в сравнении с предыдущими приключениями это было сущей мелочью, плевым делом, как сказал бы его балканский дед. А передав товар по назначению и получив за него деньги от Мишина, можно будет несколько месяцев не думать о новых трафиках. Как раз до зимы, кольнула его неприятная мысль, но он поспешил от нее отделаться. Банкноты Баски тоже не мелочь; если тратить экономно, то, может, и до весны хватит. Хотя он не слишком в это верил, давно смирившись с загадочным свойством денег за считаные дни испаряться из его карманов. «Попрошу взять меня в долю, — решил он. — Мишин человек уважаемый, мсье Луи ему не откажет. Или брошу все и пойду управляющим к мадам Хильде. Работа чистая, спокойная, разве что время от времени приходится вышвыривать какого-нибудь перепившего клиента…»
Он преодолел последние метры восхождения и остановился на вершине каменистого хребта. Отсюда открывался прекрасный вид на Вельтбургское озеро, в спокойных темных водах которого отражалось небо с редкими белыми облачками. Противоположный берег был едва виден в золотистом мареве. Горный склон, поросший лесом, спускался круто и только ближе к воде становился более пологим. Там, словно игрушечные, белели домики небольшой деревеньки. Еще часок, сказал Николай и направился вниз, внимательно приглядываясь.
Он нашел ее до того, как войти в хвойный лес. Она была узенькой, и пользовались ею редко, как и большинством тропинок, по которым он прошел за последнюю неделю. Порой ему казалось, что он видит нечто похожее на следы на сухой земле, но не был уверен, что это следы Джейн. А если и так, то ей все равно некуда деться, кроме как идти в деревеньку. Там он ее и нагонит.
Долго идя лесом, он вышел наконец на широкую проселочную дорогу, на которой время от времени громыхали телеги. В первый миг звук колес его испугал, но он тут же улыбнулся. Он был на своей территории. Баумштед со своей сворой остался по ту сторону гор. Здешние крестьяне люто его ненавидели и были готовы просто так, из принципа, помогать даже контрабандисту, если это могло хоть как-то навредить «гнусному швабу». Не прячась, Николай вышел на дорогу и помахал рукой человеку на проезжавшей мимо телеге. Тот небрежно махнул ему в ответ, равнодушно скользнул взглядом по его рюкзаку и опять повернулся вперед. Сверху спускалась еще одна телега. Довольно оживленно сегодня, подумал Николай, шагая по краю дороги. Похоже, нынче базарный день, что очень хорошо для осуществления его планов. В толпе легче остаться незамеченным, да и проблем с транспортом до Вельтбурга не будет.
Чем дальше он шел, тем более многолюдно становилось. С разных сторон на дорогу стекались бородатые горцы, кто с навьюченными мулами, кто с огромными рюкзаками за плечами. В своей мятой, потрепанной одежде Николай мог спокойно сойти за одного из них, единственным его отличием было побритое вчера вечером лицо. Но и это не было столь необычным — внизу наверняка были и такие, кто надел сегодня выходной костюм.
Лес перешел в пастбище, стали попадаться редкие заброшенные дачные домики, напоминание о прежнем курортном благоденствии. Замелькали наделы вспаханной земли, огороженные плетнями. На равнине паслись коровы и овцы, за ними присматривали юные пастухи с палками на плечах. За последним поворотом дороги, уже совсем близко, показались первые домики деревеньки. За их крышами блестели воды озера, а дальше, среди широкого луга, расположился рынок.
Николай обошел стоящие телеги и смешался с толпой. Поверх разостланных на земле одеял были выложены горы товаров, словно высыпанные из рога изобилия. Пока он локтями пробивал себе дорогу в толпе, его глазам представали поочередно толстые круги сыра, мешки с кукурузой и пшеницей, огнестрельное оружие и амуниция, бочки с медом и вином, сальные и восковые свечи (с официальным разрешением на продажу), пряжа и ровница, овощи, дичь, всевозможные кожи, свежая рыба из озера и из горных речек, горшки с маслом и сметаной, серпы грубой ковки и множество всякой всячины. Вокруг спорили, торговались, ругались по-французски и по-немецки, то тут, то там в качестве пикантной приправы слышалась итальянская, испанская и фламандская речь. Среди толпы пробирались плохо одетые гастролирующие проститутки, более опытные уже тащили сконфуженных клиентов в ближайшую рощицу. Фокусник в красном плаще и с чалмой на голове вытягивал изо рта вереницу разноцветных платочков на глазах у раскрывших рты крестьян, рядом другой бродячий артист с факелом в руках изрыгал огонь — опасный номер, за который тот мог поплатиться виселицей, но за счет этого собиравший гораздо больше публики.
Наконец Николай пробрался сквозь толпу, пошел в сторону деревеньки, но вдруг остановился. Увидел знакомую физиономию. У стены с бутылкой кальвадоса в руках сидел на солнцепеке цыган Фернан — конокрад, кузнец, контрабандист-одиночка и одна из колоритнейших фигур в округе. Как всегда, одет он был в расстегнутую до пояса огненно-красную рубаху, узкие черные брюки, полусапожки с короткими шпорами и подпоясан поясом шириной с ладонь, с бесчисленными заклепками, ремешками и кармашками. В ухо его была вдета блестящая, полированная стальная серьга. Ему, похоже, очень нравилось вот так сидеть, прикрыв веки от солнца, с нависающим на смуглый лоб кудрявым черным чубом. Его присутствие здесь было добрым знаком — Фернан обладал фантастическим нюхом на опасности и умел исчезнуть задолго до того, как начинало пахнуть жареным. Помимо прочего, он всегда был в курсе всего, словно непрерывно прощупывал окрестности невидимым локатором.
Николай подошел, сел рядом и толкнул его в бок локтем.
— Дай глотнуть.
Цыган лениво мотнул головой, глянув сквозь прикрытые веки, и протянул ему бутылку. Отхлебнув, Николай вернул бутылку и попытался завязать беседу.
