— Не надо, сам справлюсь, — таким тоном, что Святослав понял: лучше оставить его в покое.
Вытащив покосившиеся и насквозь прогнившие кресты, Иоанн срезал два тонких дерева и стал сооружать из них замену. Симон сначала наблюдал за ним, сидя на бревне в некотором отдалении, потом подошел и предложил:
— Давай помогу. Вдвоем сподручнее.
Они вогнали крест в землю. Сначала один, затем второй. Отступив назад, Иоанн, глядя на два черных силуэта, без всякого выражения сказал:
— Я здесь жил. Давно.
— Хочешь поговорить? — с непривычной для него мягкостью спросил Симон.
— Нет. О чем тут говорить…
— Тогда пойдем, все уже сделано.
— Ты иди. Я хочу немного побыть один…
Симон вернулся к костру, где все, кроме дежурившего первым Фаддея, уже укладывались спать, вытащил спальник из рюкзака Иоанна, развернул и расстегнул молнию. Иоанн пришел через полчаса, забрался в приготовленный ему спальник и, закинув руки за голову, некоторое время смотрел на усеянное звездами черное небо, затем тихо спросил:
— Симон, ты спишь?
— Нет.
— Я подумал, что, наверное, так даже лучше. Лучше, что они все умерли, потому что теперь с ними уже ничего не случится. Они не заболеют из-за какой-нибудь дряни с химки или плеши, не станут жертвами волчар, не будут голодать. Не будут бояться и отчаиваться. Они умерли, и никто не причинит им боли. Может быть, я думаю так ради себя: мне больше не надо переживать за них. А может быть, ради них. Не знаю… По-твоему, я свихнулся?
— Наш мир свихнулся, не ты… Мне тоже иногда кажется, что всему этому, — Симон повел рукой вокруг, — лучше исчезнуть. Раз и навсегда.
Уже другим тоном он закончил:
— Но пока мы живы, поэтому спи. Утром вставать рано.
Следующий день выдался без дождя и ветра, и вездеход бодро покатил по дороге. Сменяя друг друга за рулем, они ехали без остановок почти весь день. Машина шла относительно легко, и горючего было еще много.
— Хороша тележка, — одобрительно сказал Фома, стукнув кулаком по борту.
Мария поерзала, устраиваясь поудобнее, и со вздохом сказала:
— Почему они не сделали сиденья помягче?
Фома с готовностью предложил:
— А ты садись ко мне на колени! Будет мягко, вот увидишь. Попробуй, сама убедишься.
Симон ехидно спросил:
— Фома, ты еще не потерял надежду добиться взаимности?
— Надежда умирает последней, — патетично ответил Фома. — Разве не так?
За рулем сидел Матфей, и его водительская смена на сегодня была завершающей — начинало смеркаться. Вдруг где-то вдали послышался характерный звук, а затем в небе на северо-востоке появилась черная точка.
— Вертолет. Что за чертовщина? Откуда он тут взялся?! — с недоумением сказал Фома.
Святослав наклонился к Матфею:
— Сворачивай к деревьям! Переждем, пока пролетит.
Вертолет описывал круг, но изменил направление полета и устремился прямо к машине.
— Он нас заметил! — крикнул Фаддей.
Святослав взял один «страйк», Филипп — второй.
Пользоваться «страйком», в принципе, умели все, но у Филиппа это получалось лучше всего.
«Хорошо бы попасть сразу», — подумал Святослав.
Зарядов у них было немного, потому что во время пеших переходов все приходилось нести на себе. Вездеход мчался через поле к лесу, но зловещая черная стрекоза приближалась быстрее. Земля под машиной вздыбилась и полыхнула огнем.
«Огонь с небес, — промелькнуло в голове у Святослава. — Сон Марии!»
Машина вильнула и стала заваливаться на бок, однако Матфею все же удалось ее выровнять, резко вывернув руль.
— Гони! — крикнул Святослав, выпрыгивая из машины. Он краем глаза заметил, что Филипп последовал за ним: стрелять в летящий вертолет с мчавшегося по ухабам вездехода было бесполезно.
Упав на колено, Святослав поднял тяжелый «страйк» и прицелился. Там, где вездеход упрямо рвался к лесу, полыхнул еще один столб пламени. Святослав туда не смотрел. Один из них должен был сбить этот невесть откуда взявшийся вертолет, иначе им всем конец.
Они так и не узнали, чей заряд попал в цель: оба выстрелили одновременно. Ударная волна сбила с ног. В вечернем небе на месте вертолета расцвел огненный цветок. Вокруг падали осколки. Им повезло — никого не задело. Вездеход, целый, но слегка помятый, стоял под деревьями.
— Все живы? — крикнул Святослав.
— Все, — донеслось в ответ.
— Филипп, пойдем взглянем на обломки, — сказал Святослав. — Не нравится мне это… Хоть бы выяснить, кто они такие.
Вертолет — вернее, то немногое, что от него осталось, — лежал посреди дороги.
— Петр, смотри! — Филипп ковырнул ногой какую-то искореженную деталь, на которой имелась надпись. — Это французы. Во всяком случае, вертолет французский.
— Не понимаю, — нахмурился Святослав. — Что им от нас надо? Вездеход мы у англичан сперли.
Филипп мрачно оглядел изуродованное воронками поле.
— По-моему, у них были вполне определенные намерения. Они старались нас угрохать.
— Да, но чего ради?
Филипп помолчал, потом в раздумье произнес:
— Послушай, командир, что если жандармы вышли на Долли каким-то другим способом и мы им больше не нужны? А раз так, они решили нас прикончить.
— Мы уже очень далеко от первого маршрута. Как они нас нашли?
— Кто ищет, тот всегда найдет… Было бы желание. А насколько велико их желание, мы не знаем. Не знаем, насколько мы, с их точки зрения, опасны. Все упирается в Долли. Возможно, жандармы думают, что нам известно куда больше, чем на самом деле.
— Мы опасны для них уже тем, что знаем о зоне Долли, — хмуро сказал Святослав. — В курсе, что там творится. Если общественности на Западе станет известна правда о химках и плешах, они немного повозмущаются, но быстро утихнут. В конце концов, с их точки зрения, разница между созданием на нашей территории таких зон по соглашению с правительством и без оного не столь значительна. А вот зоны Долли — совсем иное… Во-первых, сам факт их существования нарушает закон, принятый во всех странах. Во-вторых, если всплывет на поверхность, кто они такие, эти элитные Долли, разразится скандал, равного которому не было за всю историю. Отставка правительств и судебные процессы над причастными к этому, кардинальная реорганизация спецслужб — это самое меньшее из того, что произойдет. И конечно, начнется «охота на ведьм». Все последствия сейчас даже невозможно предугадать.
— Спасибо за разъяснения, — с мрачной иронией произнес Филипп. — После них меня удивляет, что мы вообще еще живы. Значит, если жандармы решат, что доберутся до нашего Долли своими силами, на нас тотчас объявят большую охоту. Многообещающая перспектива…
