— Летят, — сказал Кирилл, глядя в бинокль. — Сразу три.
Действительно, вертолеты вынырнули из-за гор звеном. Они четко держали строй: один впереди, два сзади. Ненадолго исчезнув, возможно приземлившись у места гибели вертолета, затем снова взмыли вверх. Как и предсказывал Святослав, начали они с прочесывания лучшей в этом квадрате дороги. Потом принялись за остальные. Пару раз один садился на дорогу, по которой ночью проехал вездеход, при этом два других продолжали кружить в воздухе, и все порадовались, что не поленились убрать за собой жерди.
— Основательно работают, — заметил Младший.
Фома, следивший, запрокинув голову, через бинокль за полетом черных стрекоз, сказал:
— Нам впору гордиться, что они так стараются ради нас.
Проутюжив дороги, вертолеты принялись методично прочесывать местность квадрат за квадратом.
— Какое усердие! — восхитился Фома. — Нет, честное слово, за мной еще никогда не высылали вертолет за сотни километров. Я прямо себя зауважал.
Симон мрачно предложил:
— Попроси их в знак особого уважения поставить на твоей могиле мраморный памятник. Боюсь только, что, если они нас накроют, на обсуждение этой темы не будет времени.
Когда вертолеты пролетали над ними, все невольно замерли. Три черные стрекозы удалялись на юг.
Филипп сказал:
— Они слишком высокого мнения о нас, если ищут еще дальше к югу. Мы сюда-то еле добрались.
Святослав с рассвета занимался прослушиванием переговоров, но ничего нового по сравнению со вчерашним не узнал. База запрашивала результаты поиска, а пилоты докладывали, что ни машина, ни люди пока не обнаружены.
«Если они ничего не найдут сегодня, оставят ли нас в покое завтра? — с тревогой размышлял Святослав. — За ночь по таким дорогам далеко не уехать. К тому же если завтрашней ночью дождя не будет, останутся следы. Тогда они нас достанут. Дело дрянь».
Вертолеты, сменяя друг друга, летали целый день, и все нервозно прислушивались, поглядывая на небо.
— Горючее им девать некуда, — раздраженно пробормотал Матфей, когда после обеда вертолеты снова появились над их головами.
Потом все улеглись спать. Минувшей ночью они почти не сомкнули глаз, только кое-кто немного подремал, и предстоящая ночь обещала быть такой же. Дежурить первым Святослав назначил Иоанна, потом его сменит Матфей. Фома, доставая спальник, подмигнул Марии:
— Рыженькая, твои коленки еще мои?
— Нет, ты свой шанс упустил, — отозвалась она. — Теперь клади голову на рюкзак.
— Какая несправедливость! Я был о тебе лучшего мнения. Ты меня разочаровала.
— Прямо не знаю, как я это переживу, — сказала Мария, залезая в спальник. — Я потеряю аппетит и буду страдать от бессонницы, пока совсем не зачахну. — Она застегнула молнию. — Спокойной ночи. Надеюсь, моя бессонница начнется не сейчас.
— А я надеюсь, что увижу твои коленки во сне. И что-нибудь еще… — мечтательно произнес Фома.
— Только мне потом об этом не рассказывай.
— Хорошо, рыженькая, я сохраню наши ночные похождения в тайне, — с ухмылкой пообещал Фома.
Он тоже разложил свой спальник, затем отошел за кусты. За ним направился Кирилл. Фома, оглянувшись через плечо, бросил:
— Чего тебе? Я тут интимным делом собираюсь заняться.
Кирилл подошел поближе и сумрачно сказал:
— Оставь Марию в покое! Твои шуточки ей не нравятся.
— Разве? Я что-то не заметил.
— Говорю тебе, ты ей надоел!
— Это она тебе сказала?
— И так видно, — зло буркнул Кирилл.
Фома окинул пытливым взглядом его покрасневшее лицо.
— A-а, кажется, я понял, — протянул он. — Я-то так, а ты всерьез…
— Что всерьез? — встрепенулся Кирилл.
— Не держи меня за дурака, — сказал Фома. — И чем лезть ко мне, послушай доброго совета: завязывай ты с этим. Все равно тебе ничего не светит, кроме хорошей взбучки от Петра.
Кирилл сжал кулаки, и, заметив этот непроизвольный жест, Фома миролюбиво добавил:
— Не будь идиотом сам и не делай идиотом меня. Ничего глупее стычки между нами и придумать нельзя. Нам делить нечего, потому что мне ничего не принадлежит и тебе тоже. Дошло? А теперь, будь добр, катись. Говорю же, у меня намечено интимное дельце.
Кирилл, пунцовый от стыда и гнева, сделал было шаг к Фоме, но тот спокойно сказал:
— Не дури, Искариот. Давай разойдемся тихо-мирно, иначе потом сам жалеть будешь. Это я не к тому, что набью тебе морду, просто тебе потом будет стыдно за эту драку. В первую очередь перед Марией.
— Отвяжись от нее, не то сам потом пожалеешь, — угрожающе процедил Кирилл, затем круто повернулся и ушел; у него все же хватило ума понять, что драка поставит в дурацкое положение прежде всего его самого.
Глядя ему вслед, Фома пробормотал:
— Сцена ревности в сортире. Как раз об этом я и мечтал.
Его лицо, однако, было серьезно.
Вертолеты летали над спящими до самого вечера, а с наступлением сумерек взяли курс на базу.
— Пора двигаться, — сказал Святослав, после того как они наскоро перекусили.
Вывели из укрытия вездеход, включили фары. Севший за руль Филипп спросил:
— Командир, ты уверен, что они больше не вернутся? По фарам нас засечь — пара пустяков.
— Нет, им приказано лететь на базу.
— Тогда вперед, — сказал Филипп. — Выбирать нам, полагаю, не из чего.
Машина тронулась. Внутри было тесно и грязно из-за уже не раз использованных жердей. Небо на закате было чистым. Ничто не предвещало дождя, и это всех беспокоило. В кои-то веки им был нужен дождь, но именно теперь, похоже, установилась сухая погода.
Они проехали не так уж много, особенно если судить не по времени, а по расстоянию, когда Мария вдруг произнесла необычным тоном:
— Там, впереди, кровь и смерть. Люди и смерть…
Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Все примолкли.
— Люди… Несколько… Мы к ним приближаемся. Огонь… Люди вокруг огня. Они темные.
Глаза Марии широко раскрылись, и она уставилась во мрак, туда, где за границами световых конусов от фар ничего не было видно.
— Где-то там. — Она указала вперед и чуть влево. — Это там.
Святослав коснулся ее локтя:
— Ты сказала: они темные. Что это означает?
— Не могу объяснить. Я их такими увидела. Темные люди опасны. Страшные, злые. — Она мучительно подыскивала слова, чтобы передать другим свои ощущения. — Они готовы убивать.
