Выждав еще с полчаса после того, как вертолеты улетели, они сели в свой вездеход, и Фома, виртуозно маневрируя среди деревьев, вывел его из леса на дорогу. Объехав останки машины смертников, они пустились в путь.
После смерти Младшего в отряде осталось девять человек.
Евангелие от Марка, глава 8.
27 И пошел Иисус с учениками Своими в селения Кесарии Филипповой. Дорогою Он спрашивал учеников Своих: за кого почитают Меня люди?
28 Одни отвечали: за Иоанна Крестителя, другие же — за Илию, а иные — за одного из пророков.
29 Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Петр сказал Ему в ответ: Ты — Христос.
Глава 8
Вездеход подобно упрямому жуку полз среди ухабов и промоин. Делать было нечего, и Святослав, трясясь на сиденье, мысленно возвращался к одному и тому же вопросу: кто предатель? В списке подозреваемых было, как и раньше, пятеро: Симон, Матфей, Фаддей, Иоанн и Фома. Симон занимал первое место в списке, Фома — последнее. События минувших дней не добавили ничего нового, что дало бы пищу для размышлений на эту тему. У Святослава по-прежнему было слишком мало фактов, чтобы строить гипотезы. Для него все, кроме Кирилла и Марии, были людьми, явившимися из ниоткуда: он ничего не знал ни об их прошлом, ни о том, всегда ли они вели себя так, как сейчас. Думая о предательстве, Святослав заметил за собой маленькую странность: он даже мысленно называл Анну ее новым именем — Мария, а Кирилла — всегда Кириллом, а не Искариотом. Почему? Не потому ли, что ему казалось, будто Анне новое имя подходит, а Кириллу — нет? Искариот, Иуда Искариот — на этом имени два тысячелетия лежала мрачная тень, тень измены и проклятия.
Однажды Мария сказала, что снова видела тот же сон, сон о падающем с небес пламени. Святослав, делая вид, будто не придает этому значения, все же спросил:
— Похоже на то, как нас атаковали с вертолета?
— Нет. — Мария качнула головой, и рыжий хвост метнулся из стороны в сторону. — Нет, не похоже. Это другое, совсем другое… То, что еще ждет нас впереди.
«Волчары, химка, заброшенный люк в мертвом городе, смертники — что еще? — невесело подумал Святослав. — В каком еще обличье смерть снова протянет к нам руку, чтобы взять очередную жертву?»
Как-то вечером, когда тусклый диск солнца клонился к закату, Фаддей заприметил неподалеку поднимавшийся вверх столбик дыма.
— Там кто-то есть, — сказал он. — Заедем?
Симон проворчал:
— До сих пор нам не очень-то везло с хуторами.
— Мы все-таки заедем, — решил Святослав. — У нас вода на исходе, а раз там жилье, значит, есть чистый источник.
Из предосторожности они остановили машину, не доезжая до пока не видимого жилища. Мария и Кирилл остались возле машины, а все прочие пошли в ту сторону, откуда поднимался дым. Перед уходом Святослав предостерег:
— Искариот, вы тоже не зевайте. Мало ли кто тут живет.
Кирилл кивнул, поправляя висевший на плече автомат.
Шли рассредоточившись, чтобы в случае чего не подставиться под выстрелы всей группой, связь поддерживали через переговорники, однако опасения оказались излишними: дым поднимался из покосившейся трубы одинокого домишки, рядом с которым заваливался набок покосившийся сарайчик.
— Иоанн, пойдем глянем поближе, — сказал Святослав. — Остальным ждать.
Как ни безобидно выглядела открывшаяся им картина, Святослав, наученный горьким опытом, ничему не доверял. Вдвоем с Иоанном он выбрался из цеплявшегося за одежду высокого, хотя и негустого кустарника незнакомого вида, с очень темными узкими листьями, отливавшими синевой. Химки, плеши и потепление вызвали к жизни странные, непривычные растения, которые порой оказывались ядовитыми, так что приходилось внимательно следить за тем, чтобы не оцарапаться о сучок либо шип незнакомого куста или дерева.
Подойдя к крыльцу, Святослав крикнул:
— Эй, есть здесь кто-нибудь?
Он смотрел на занавешенное окно, ожидая, что край занавески отогнется и их будут рассматривать, но вместо этого дверь широко открылась, и на пороге появился изможденный мужчина неопределенного возраста, в изношенной одежде, со спутанной полуседой бородой и такой же шевелюрой. Он смотрел на пришельцев с таким выражением, словно сомневался, действительно ли они существуют, но страха на его лице не было.
Святослав сделал шаг вперед:
— Здравствуйте. Нам нужна вода. У вас есть колодец?
Мужчина махнул рукой влево:
— Вон там. Ведро внутри висит. Берите сколько захотите, вода хорошая.
Приволакивая ногу, он пошел следом за Святославом и Иоанном и, пока те доставали воду, озабоченно сказал:
— Скоро стемнеет, надо торопиться. Куда вы идете? Здесь жилья нет. Скоро стемнеет, — каким-то странным тоном повторил он. — Ночуйте у меня, места хватит.
— Спасибо, только нас не двое, а больше.
Хозяина дома это сообщение, казалось, ничуть не обеспокоило, хотя внезапное появление вооруженных до зубов пришельцев в нынешние времена напугало бы кого угодно.
— Ничего, дом маленький, но как-нибудь поместимся. Лучше в тесноте, чем снаружи остаться.
Святослав позвал через переговорник: «Идите сюда», и еще пятеро вынырнули из зарослей.
— Фома, пригони машину. Заночуем здесь.
Хозяин посмотрел на небо:
— Поспешите. Солнце скоро зайдет.
— Я включу фары, — сказал Фома, воспринявший его слова как предупреждение о том, что в темноте трудно будет подъехать к дому.
— Этого недостаточно, — возразил хозяин. — Торопитесь, пока солнце не село.
Машину поставили в пустой сарайчик, на двери которого красовался большой, прочный засов, отчего Святослав подумал, что прежде в нем держали какую-то скотину.
— Пойдемте в дом, — настойчиво подгонял их хозяин. — Уже темнеет.
Он тщательно закрыл грубо сработанные, но крепкие на вид ставни, а потом запер и входную дверь на такой же солидный засов, как в сарае. Комнат было всего две, в одной вдоль стен и под потолком висели пучки сушеных трав и кореньев, от которых распространялся довольно приятный запах.
— Располагайтесь где хотите, — сказал хозяин.
Все расселись на двух лавках, а кому не хватило места — на своих рюкзаках. Симон бесцеремонно спросил:
— Мужик, ты что — один тут живешь?
— Раньше нас больше было… Но они всех забрали.
— Кто «они»? — подозрительно осведомился Симон, а Филипп как бы невзначай положил руку на автомат.
Не ответив, хозяин вдруг метнулся к Фаддею, который собирался открыть засов на двери, и вцепился в его руку.
— Нельзя! — выкрикнул он с перекосившимся лицом, на котором явственно проступила печать безумия. — Уже темно! Нельзя выходить.
