— Брось, Симон, не прибедняйся! — Филипп хлопнул его по плечу. — Ты у нас признанный специалист, в твою голову много чего приходит еще почище этого. Рядом с тобой я чувствую себя несмышленым младенцем.
— Отвяжись! — с неожиданной резкостью бросил Симон и, круто развернувшись, отошел.
Характер у него всегда был неуживчивый, а после гибели Фомы осложнился вспышками внезапного раздражения, и в такие минуты с ним было лучше не связываться.
Поскольку им предстояло провести в лагере несколько дней, они подошли к выбору места более обстоятельно, чем обычно, и расположились на берегу большого вытянутого озера. Святослав и Филипп выгружали из вездехода часть вещей, оставляя те, которые принадлежали погибшим; потом Филиппу надлежало разложить их вместе с начатыми пачками сигарет и окурками так, чтобы создалась видимость, будто в машине находилась вся группа. Прочие занимались устройством лагеря и заготовкой жердей, и Филипп, убедившись, что поблизости никого нет, тихо сказал:
— Командир, сделаешь для меня одну вещь?
— Да. Какую?
— Когда будешь устраивать ловушку для предателя, не предупреждай о ней своего дружка Искариота. Знаю, ты исключаешь его из числа подозреваемых, но все же сделай как я прошу. Считай это одолжением лично мне. Марии тоже не говори, так надежнее будет, а то проболтается еще. Договорились?
Святослав нахмурился, однако коротко ответил:
— Договорились.
Филипп пытливо посмотрел ему в лицо:
— Правда?
— Да, обещаю. Сделаю, как ты хочешь.
Филипп удовлетворенно кивнул:
— Вот и отлично! Хуже от этого никому не будет.
Святослав и раньше знал, что Филипп не доверяет Кириллу, и его нынешняя просьба лишний раз подтвердила это. Филипп руководствовался холодным расчетом, в котором не было места для эмоций — тем более что фактов, доказывающих невиновность Кирилла, не имелось.
Когда они пообедали и Филиппу пора было ехать, он подошел к Симону и с усмешкой сказал:
— Ну, где крепкое напутственное выражение?
— Да пошел ты, — хмуро проворчал Симон, но затем ухмыльнулся, сверкнув белыми зубами. — Если задержишься, я тебя потом с такими выражениями познакомлю, каких ты прежде и не слыхивал.
Филипп протянул ему руку ладонью вверх, и Симон с размаху хлопнул по ней — этот жест среди сталкеров означал пожелание удачи. Наверное, подумал Святослав, Филипп поступает так ради Симона, чтобы тот не терзался запоздалыми сожалениями, как это было после смерти Фомы. Филипп знал, что они расстаются навсегда. Мария следила за ним с каким-то смутным беспокойством. Может быть, чувствовала, что больше его не увидит. На прощанье она тоже неловко хлопнула его по руке, а потом обняла.
— Удачи тебе.
Филипп чмокнул ее в щеку.
— Тебе тоже, рыженькая.
Все, кроме Святослава, стояли группой, а он вместе с Филиппом подошел к машине. Тот сел за руль, негромко сказал: «Прощай. Помни, что ты мне обещал», и захлопнул дверцу. Вездеход плавно тронулся и вскоре скрылся за изгибом дороги.
После отъезда Филиппа Мария пошла на берег озера, заявив, что намерена хорошенько перемыть всю посуду. Однако когда четверть часа спустя Кирилл последовал за ней, то застал ее сидящей у самой кромки воды, а сбоку возвышалась стопка тарелок, за которую она, судя по всему, и не принималась. Присев рядом, Кирилл предложил:
— Помочь тебе?
— Сама справлюсь.
Она явно хотела побыть одна, но Кирилл не уходил. Помолчав, спросил:
— Тебя что-то тревожит?
— Мои сны, — ответила Мария, глядя на водную гладь, вдали сливавшуюся с затянувшим озеро туманом.
— Сны?
— Мне снятся странные сны… Вернее, один и тот же сон, снова и снова.
— Страшный?
— Там, во сне, мне не страшно, нет, но когда я просыпаюсь, становится страшно.
— О чем твой сон?
— Я не хочу говорить об этом.
— Хорошо, не надо, — с готовностью согласился Кирилл.
Похоже, он нервничал, но старался это скрыть. После паузы спросил:
— Помнишь, Фома как-то сказал, будто мы рождаемся много раз, но забываем то, что было раньше?
— Помню.
— Я давно собирался задать тебе один вопрос… Пусть глупый, но… Ты только не сердись, ладно? Ведь это всего лишь слова.
Мария подняла на него свои зеленоватые глаза.
— О чем ты?
— Скажи: если бы Святослава не было, я значил бы для тебя больше, чем сейчас? Больше, чем друг?
Она нахмурилась:
— Мне твой вопрос не нравится.
— Пожалуйста, ответь! Прошу тебя! Для меня это очень важно. Очень! Представь, что в следующей жизни ты его не встретишь, а меня встретишь. Любила бы ты меня так, как его? Любила бы? — допытывался Кирилл с отчаянной настойчивостью. — Представь на минутку, что Святослава нет, а есть только я.
Мария покачала головой и тихо сказала:
— Я не могу представить, что его нет. Просто не могу.
Лицо Кирилла разом потухло, он отвернулся, бросил в воду камешек, затем еще один и еще, потом ожесточенно произнес:
— Ты не захотела пообещать мне даже того, что все равно ничего не значит. Хоть бы не говорила «нет».
Сейчас он был больше похож не на отвергнутого влюбленного, а на обиженного ребенка, и Мария, побуждаемая воспоминаниями детства, ласково потрепала его русую шевелюру.
— Я и не говорила «нет», — утешила она его так, как двадцать лет назад говорила бывшему на год моложе ее малышу, что сломавшийся кораблик починят и он будет как новенький.
Кирилл исподлобья бросил на нее отчужденный взгляд.
— Мы уже не дети, и твои утешения мне не нужны.
— А моя дружба? — серьезно спросила Мария.
Ничего не ответив, он поднялся и зашагал прочь.
«Ворон» позволял Святославу поддерживать связь с Филиппом и после того, как вездеход вышел из зоны действия переговорника. Сообщения Филиппа были сухими и короткими. До сумерек он проехал восемьдесят километров.
— На месте буду завтра, если не завязну где-нибудь более основательно, — передал он вечером.
С тяжелым сердцем Святослав, стараясь выглядеть бодрым, сказал другим, что у Филиппа пока все хорошо.
Рано утром Филипп сообщил, что застрял. Все понимали, как тяжело ему вытаскивать машину из грязи — эта работа и для шестерых была не из легких.
Симон ворчал:
— Говорил же я, что надо ехать вдвоем! Что за глупое упрямство…
Когда через час Святослав спросил, как дела, и Филипп ответил, что пока по-прежнему буксует в луже, Симон язвительно поинтересовался, есть ли у Святослава еще один столь же замечательный план, как этот, на случай, если Филиппу так и не удастся вытащить машину. Святослав посоветовал ему заткнуться, не подавая виду, что заданный вопрос его сильно беспокоит. Наконец еще через час Филипп сказал, что выбрался.
