«Потому, что нас послал туда Книжник, — мысленно добавил он. — Если бы Книжник сказал, что надо шагнуть в огонь или в пропасть, я шагнул бы. Таких, как он, больше нет. И его тоже нет…»
— А ты разве не уверен? — спросил он в свою очередь, причем не без тайного умысла. Раз Андрей сам дал повод, почему бы им не воспользоваться? — Если нет, то зачем пошел?
— Я в этом не раскаиваюсь, — сказал Андрей с поспешностью, которая не вязалась с его обычной неторопливостью и обстоятельностью, свойственной ему в любом деле. — Но иногда мне кажется, что все бесполезно. — Он обвел рукой вокруг себя. — Что тут можно изменить? Даже если ты гений, как наш Долли.
— Нам этого не понять, потому что мы-то не гении, — мягко сказал Святослав. — Если б мы сами знали, что и как, тогда незачем было бы идти к нему.
Широкое лицо Андрея просветлело:
— А ведь верно, черт возьми!
«Он не предатель, — решил Святослав. — Андрей не может быть предателем, или я совсем не разбираюсь в людях».
Когда Андрей принялся распаковывать рюкзак Фомы, тот начал было возражать:
— Что я, по-твоему, — инвалид? — но Святослав быстро пресек его протесты:
— Скажем так: ты пострадавший, и потому временно переводишься на облегченный режим. Устраивать по этому поводу дискуссию не будем. Все ясно?
— Да, — буркнул Фома, — но я и сам мог бы его нести.
Они пробирались по краю плеши еще два дня. Все было спокойно. На третий день они вышли на чистые места. Рана Фомы хорошо заживала, и отряд продвигался в прежнем темпе. У бывшего села Погорельное их должна была ждать машина; оттуда на восток тянулась дорога, как сообщали данные из базы их мини-мираклей.
Подойдя к берегу небольшой речушки, они взялись за бинокли: Погорельное находилось на другом берегу. Матфей, молчаливый, худой и жилистый, как высохшая виноградная плеть, разжал узкие губы и процедил:
— Ну и где это чертово Погорельное?
Святослав опустил бинокль:
— Где-то там… Будем переправляться. Фаддей, возьми пробу воды.
Экспресс-анализ показал, что пить воду, конечно, не стоило, но переходить реку вброд можно было без особых предосторожностей.
Подняв над головой оружие, двенадцать мужчин и Мария один за другим вошли в воду. Им повезло — река оказалась неглубокой. Шли в сапогах: хотя вода была не заражена и, значит, в верхнем течении не проходила через плешь или химку, на дне могла застрять какая-нибудь дрянь, сохранившаяся с давних времен, когда еще существовало промышленное производство и реки зачастую использовали как сточные канавы. Старые отходы иногда преподносили неприятные сюрпризы: наступив босой ногой на ржавую железяку, можно было в результате подцепить невесть что.
Выбравшись на противоположный берег, все сняли сапоги и вылили из них воду.
— Сушим обувь, — сказал Святослав.
Идти в мокрой обуви без крайней необходимости не стоило, стертые ноги никому не были нужны. Поднявшийся на бугор Младший крикнул:
— Вон Погорельное.
Там, куда он указывал, виднелись остатки каких-то строений.
Святослав вызвал на экран мини-миракля план: крестиком был помечен его верхний правый угол.
— Прочесываем тот участок. Особо не разбредаться.
Фаддей лениво произнес:
— Брось, командир, тут, кроме нас, ни души. Не перестраховывайся.
— Не разбредаться, — повторил Святослав.
Фаддей пожал плечами:
— Как скажешь.
Обсохнув, они двинулись к остаткам поселения, которое теперь стоило бы называть не Погорельным, а Прогнившим: все, что здесь сохранилось, было осклизлым и насквозь гнилым. Остовы домов с давно обрушившимися крышами выглядели сиротливо и убого, словно жалкие умирающие уродцы. Впрочем, так оно и было.
— Нашел! — крикнул Младший. — Машина здесь!
Под чудом сохранившейся крышей между трех стен — четвертая рухнула — стоял тщательно укрытый непромокаемым брезентом с пластиковой пленкой легкий вездеход. Новый, недавно украденный, судя по надписям, из французской зоны. Баки были полны горючего, тяжелые запасные канистры стояли внутри машины, там же лежали тюки с продовольствием, что было весьма кстати — их собственные запасы подходили к концу. Матфей осуждающе буркнул:
— Не очень-то хорошо они его запрятали.
— А зачем? — рассудительно заметил Старший. — От кого тут прятать? Даже если кто-то пройдет в сотне метров, сюда не заглянет. Издали видно, что среди этой рухляди уже давно поживиться нечем. Только бревном по голове треснет.
— И то верно, — согласился Матфей, опасливо глянув вверх. — Давайте его отсюда выкатывать, пока и впрямь что-нибудь не свалилось.
Андрей забрался на водительское место, вывел машину наружу и спрыгнул наземь.
— Хорошо идет.
Фаддей скептически хмыкнул:
— Все они хороши, пока не проедут сотню-другую километров по грязи. А потом начнется…
— Не каркай, — оборвал его Андрей и повернулся к Святославу. — Загружаемся?
Святослав поглядел на экран мини-миракля: дорога на восток начиналась от противоположного края села.
— Сначала поглядим на дорогу, — решил он. — Симон и Иоанн — со мной.
Втроем они зашагали по чавкающей под ногами жиже. Темные мокрые бревенчатые остовы изб казались совсем черными. Когда вышли на окраину того, что прежде было деревней, Святослав сказал:
— Дорога где-то здесь.
Симон огляделся:
— Что-то не видно.
Иоанн указал чуть левее:
— По-моему, вот она.
— Где?
— Да вон там, видите? От столбов — к желтым кустам и дальше между двумя пригорками.
— Это, по-твоему, дорога? — с сомнением спросил Симон.
— Ничего другого нет.
Святослав взялся за бинокль, но потом махнул рукой:
— Идемте взглянем поближе.
Когда они подошли к началу так называемой дороги, Святослав сказал:
— Тот, кто пометил ее на карте как проезжую, был чересчур снисходителен.
Симон высказался более кратко и выразительно:
— Мать твою, разве это дорога?!
Иоанн покрутил головой:
— Как наш вездеход пригнали-то сюда?
Святослав ковырнул носком сапога раскисшую землю.
— Мы не знаем, когда его пригнали. Если до дождей, тогда было легче. Что ж, попробуем проехать. Французские вездеходы неплохие.
— Увязнем, — мрачно изрек Симон.
Вопреки его предсказанию, тяжело нагруженный вездеход, в который набилось тринадцать человек, да еще с грузом, все-таки пополз по тому, что можно было условно назвать дорогой. Как огромный упрямый жук, он то карабкался вверх, то сползал вниз, оставляя позади одну сотню метров за другой. Когда выбрались из низины, дело пошло на лад.
