— Даллас не назойливый. Ему просто показалось, что ты на меня напал.
— Ему повезло, что я этого не делал.
— Это еще почему?
Несмотря на одуряющую боль, Рефаим не мог не улыбнуться.
Стиви Рей прекрасно понимала, что этот жалкий недолетка не представлял для него никакой опасности даже сейчас, когда он так ослаб. Пожелай Рефаим напасть на Стиви Рей или кого-нибудь еще, тщедушный мальчишка никак не смог бы его остановить. Однако он был помечен красным полумесяцем, а значит, был одним из подчиненных Стиви Рей и, судя по его поведению, предан ей до безрассудства.
Поэтому Рефаим лишь покачал головой и сказал:
— Потому что мне пришлось бы защищаться, а наши силы слишком неравны.
Губы Стиви Рей дрогнули в едва заметной улыбке.
— Даллас был уверен, что защищает меня от тебя.
— Он тебе не нужен, — не задумываясь, выпалил Рефаим.
Стиви Рей подняла глаза, и взгляды их встретились.
К сожалению, Рефаим не смог до конца разобраться в том, что увидел. Ему показалось, будто в глазах Стиви Рей промелькнуло удивление и слабая тень надежды, а еще он разглядел в них страх — в этом он был точно уверен. Но кого она боится? Его? Нет, она только что доказала, что это не так. Значит, это был ее собственный страх, или же она боялась не столько его, сколько того, чему он мог стать причиной.
Не зная, что сказать, Рефаим смущенно пробормотал:
— Как ты сама сказала, сейчас я и мухи не могу обидеть. Я не представляю для тебя никакой опасности.
Стиви Рей несколько раз моргнула, словно хотела отогнать какие-то мысли, и ответила, пожав плечами:
— Ага, но знаешь, я уже устала убеждать всех в Доме Ночи в том, что ты просто случайно свалился с небес мне на голову как раз в тот момент, когда пожаловала Тьма. Я уже язык стерла, доказывая им, что ты на меня не нападал. Но как только они узнали, что в Талсе до сих пор остается один пересмешник, то сразу подняли дикую тревогу. Короче, теперь мне стало очень сложно выбираться из школы в одиночку.
— Я должен уйти.
Он даже не ожидал, что эти слова вызовут у него в груди такую страшную пустоту.
— Куда?
— На восток, — без колебания ответил Рефаим.
— На восток? То есть, до самой Венеции? Рефаим, твоего отца там нет. Его дух покинул тело. Ты ничем ему не поможешь, если отправишься туда прямо сейчас. Мне кажется, ты окажешь ему гораздо большую услугу, если останешься здесь и будешь вместе со мной пытаться придумать способ вернуть их с Зои из Потустороннего мира!
— Ты не хочешь, чтобы я уходил?
Стиви Рей опустила глаза, как будто разглядывала что-то на земле.
— Вампиру нелегко находиться вдали от человека, с которым она запечатлена.
— Я не человек.
— Да, но ведь это не помешало нам запечатлиться? Выходит, общие правила распространяются и на нас тоже.
— В таком случае, я останусь здесь до тех пор, пока ты не велишь мне уйти.
Стиви Рей зажмурилась, словно его слова причинили ей боль, а Рефаим заставил себя остаться неподвижным, сдерживая желание протянуть руку, чтобы утешить ее... Дотронуться до нее.
Дотронуться до нее? Он хочет до нее дотронуться?
Пересмешник решительно скрестил на груди руки, отрекаясь от этой безумной мысли.
— Земля, — сказал он, и его голос прозвучал в висевшей между ними тишине пугающе громко.
Стиви Рей вопросительно подняла на него глаза.
— Ты вызывала ее раньше, чтобы сбить с ног красного недолетку. Ты попросила ее открыться, чтобы спрятаться от солнца, когда мы сбежали с той крыши. Ты велела ей закрыть туннель за моей спиной, в аббатстве. Разве ты не можешь снова позвать ее и попросить о том, о чем хочешь?
Добрые голубые глаза Стиви Рей радостно распахнулись.
— Ты прав! А я сижу тут, как дура, и думаю неизвестно о чем! Я ведь сто тысяч раз делала это раньше, так почему не сделать и теперь? — она вытянула вперед руки, ладонями вверх. — Ну-ка, держись.
Просто удивительно, как это оказалось просто — протянуть руки и прижать ладони к ее ладоням. Когда их руки соединились, Рефаим вдруг с изумлением понял, что раньше никогда не дотрагивался до человека просто так, не для того, чтобы искалечить его или убить. Но сейчас он все-таки это сделал, он коснулся ее — ласково, спокойно, доверчиво.
Ее кожа была такой нежной на ощупь. Она была вся теплая. И мягкая.
А потом Стиви Рей заговорила, и ее слова проникли в самую глубину его существа, поселившись в дальнем уголке сердца, которого еще никто и никогда не касался.
— Земля, мне очень нужна твоя помощь. Рефаим очень мне дорог. Он страшно страдает и никак не может поправиться. Земля, я уже просила у тебя силы раньше — чтобы спасти себя или тех, кто был мне дорог. Сейчас я прошу тебя одолжить немного сил Рефаиму. Это будет правильно, — она помолчала, глядя на пересмешника. Их глаза встретились, и Стиви Рей вспомнила те слова, которые Рефаим сказал Тьме, думая, что она его не слышит: — Понимаешь, он пострадал из-за меня. Исцели его. Пожалуйста.
Земля под ним всколыхнулась. Но не успел Рефаим подумать, что усыпанная иглами почва под ними вдруг стала удивительно напоминать шкуру грозно ворочающегося зверя, как Стиви Рей громко ахнула и содрогнулась всем телом.
Рефаим попытался вырвать свои руки, чтобы прекратить все это, но она лишь крепче сжала пальцы и сказала:
— Нет, не отпускай! Все нормально.
В тот же миг от ее ладоней хлынуло тепло. В первое мгновение оно напомнило Рефаиму недавний случай, когда он воззвал к бессмертной силе отцовской крови, а вместо этого на его зов откликнулась Тьма — отозвалась и наполнила все его тело, исцелив сломанную руку и искалеченное крыло.
Но очень скоро он понял огромную разницу между прикосновением Тьмы и откликом Земли.
Если сила первой была грубой и жадной, она бесцеремонно вторгалась в него, наполняя энергией, то сейчас ему казалось, будто перья на его крыльях перебирает теплый летний ветерок. Сила земли вошла в его тело не с неумолимой властностью Тьмы, а с милосердием и щедростью, поэтому ее прикосновения были исполнены жизни, здоровья и роста, а не насилия и жадности.
Сила земли живительным бальзамом охладила его горячечную кровь и успокоила пульсировавшую во всем его теле боль.
Когда тепло земли коснулось спины Рефаима — этого куска страшного кровоточащего мяса, огнем горевшего под его крыльями — чувство облегчения стало настолько невыносимым, что Рефаим закрыл глаза и испустил судорожный вздох.
И все это время воздух вокруг него был напоен пьянящим, успокаивающим запахом кедровых игл и душистой травы, согретой летним солнцем.
