«Ладно, уговорил! — В сочетании со смехом ответ чужестранца походил на откровенное издевательство, и С'тэн совсем было потерялся, особенно его пугал этот ехидный смех. К счастью, Ральф наконец сжалился и добавил уже совершенно спокойно и хладнокровно: — Ты мне нужен…»
«Что я должен делать? — только собирался вопросить С'тэн, но получилось совсем другое, нечто вроде: — Что прикажет господин?..»
«Завтра в полдень ты должен ждать меня у развалин — знаешь, это недалеко, на северо-запад…»
«Знаю». — С'тэна трясло от страха и отвращения к себе.
«И не забывай: я здесь…»
«Знаю…»
* * *
«Знаю…» — повторил С'тэн, сжимая голову руками. Чужой голос больше там не звучал, но пережитый стресс сменился такой слабостью, что хотелось только одного: лечь и долго-долго не шевелиться.
Совершенно измученный, молодой человек привалился спиной к стволу огромной сосны, у подножья которой собирался провести ночь. Поплотнее закутавшись в плащ и обхватив колени руками, стал равнодушно наблюдать за тем, как медленно умирает огонь костра. Надо было бы подбросить веток — они лежали рядом, стоило только протянуть руку, — однако сейчас эта задача казалась непосильной, и С'тэн продолжал сидеть неподвижно. А когда где-то в темноте пронзительно закричала пойманная жертва, он подумал, что и сам теперь тоже превратился в жертву — слабую и беззащитную.
Как быстро и неожиданно все изменилось! Ведь еще совсем недавно у него имелось простое и ясное задание: очень осторожно, используя тех, кто состоит на службе у Братства, заманить опасного чужестранца поближе к тайному убежищу Круга — что там собирались с ним делать, С'тэна не касалось. И вот из-за глупого любопытства он сам угодил в ловушку, и что теперь его ожидает, страшно было даже представить. Да и не хватало фантазии. Невероятно… С одной стороны, С'тэн боялся и ненавидел чужестранца, но, с другой, этот человек знал нечто такое, что манило и завораживало.
Вот если бы только С'тэн был способен хоть что-то понять: слишком уж непривычным и странным показалось ему привидевшееся в сознании чужестранца… Правда, и «видел» это С'тэн слишком мимолетно; он попытался восстановить в памяти неясные образы, как вдруг до него с опозданием, но все же наконец дошло, где именно назначил ему свидание новый хозяин…
С'тэн буквально похолодел от нового, вспыхнувшего в нем ужаса.
«Попробовать связаться еще раз и попросить перенести встречу в другое место?.. Нет, только не это…» — Чужестранцу ведь наплевать на то, что приближаться к этим развалинам С'тэну запретил сам Великий Магистр.
Скорчившийся под деревом человек беспомощно уткнулся лицом в колени.
* * *
К концу августа короткие летние ночи заметно удлинились, и солнце, которое несколько месяцев почти не отдыхало, теперь словно торопилось скрыться за горизонтом, а показывалось оттуда по утрам с каждым днем все позднее и позднее. Когда Ральф и Риу покинули свое убежище, первые лучи только-только заскользили по верхушкам деревьев, поэтому в Тайге царил серый полумрак.
Однако все равно снаружи оказалось намного светлее, чем в покинутой пещере, и шедший позади Ральфа юноша наконец-то смог толком разглядеть одежду чужестранца. На первый взгляд, она мало чем отличалась от той, к которой привык Риу, — на самом же деле брюки и рубашка Ральфа оказались сшитыми из плотной, местами потертой серо-голубой ткани, а вот куртка, сапоги и рюкзак, как и у метсов, были замшевыми.
— А куда мы идем? — удовлетворив чисто внешнее любопытство, Риу перешел к вещам более серьезным.
— Увидишь.
Молодой человек привычно закусил губу. Ну, конечно, когда требовалось достать веревку или раздуть огонь, им начинали интересоваться, но как только что-нибудь надо было ему, сразу отмахивались: «Куда идем?» — «Увидишь». — «Для чего медальон?» — «Узнаешь…»
«Действительно, для чего? — Продолжая след в след идти за Ральфом, Риу сжал в руке висевший теперь у него на груди металлический диск. — А что, если…»
— Верни на место! — не поворачиваясь, бросил Ральф.
От удивления Риу споткнулся и едва не выронил только что снятый медальон:
«Откуда он знает — он же не видит…»
— Делай, что говорю…
У Риу тревожно забилось сердце: он и хотел выполнить приказ чужестранца, да медальон словно жег, и терпеть его не было сил.
— Я не могу.
Ральф наконец-таки остановился, повернулся к спутнику.
— Ладно, объясняю: за мной охотятся люди Нечистого, а ты так громко думаешь, что тебя, наверняка, слышно на другом конце Тайга. — На губах у чужестранца снова играла неопределенная улыбка.
В голове Риу мгновенно пронесся целый вихрь из обрывков каких-то воспоминаний, и что-то внутри словно упало вниз. Медальоны, закрывавшие мысли, — те самые, которые слуги Нечистого выдавали своим… Но откуда такой у Ральфа?
«Как он сказал: „Ты так громко думаешь…“?.. О, Господи, неужели он…»
— Ну, да, я читаю мысли, — спокойно согласился чужестранец. — Если это тебя беспокоит — просто надень медальон.
Юноша рывком набросил на шею цепочку.
— Вот так, — кивнул Ральф. — Теперь — раз уж заговорили — о том, куда мы идем. А идем мы с тобой на встречу с одним из этих самых слуг Нечистого… Дослушай! Сначала он выследил меня — потом я его; пока у нас с ним нет иного выхода, как помогать друг другу. Понял?
— Кто ты? — с трудом проглотив слюну, спросил Риу.
— Слуга Нечистого, конечно, — разве ты еще не догадался? — Ральф демонстративно тяжело вздохнул.
С Риу такое уже бывало: он просыпается, начинает что-то делать, но потом вдруг понимает, что на самом деле все еще спит. Он хочет проснуться по-настоящему — и просыпается, но и это оказывается лишь сном. Так повторяется много раз, пока сон и явь не перепутываются окончательно… Как и сейчас… И бесполезно тогда щипать себя или колоть булавкой, пытаясь проснуться: все равно увидишь очередной сон, вроде стаи одичавших людей или гигантского червя, неожиданно выскакивающего из-под земли…
— Так ты идешь или нет? — словно откуда-то издалека поинтересовался голос Ральфа.
— Иду, — буркнул Риу. Сон можно было пережить только одним способом: продолжать спать.
— Тогда возьми вот это. — Чужестранец отстегнул пояс, на котором висел тот самый заслуженный кинжал, и протянул своему спутнику. — Раз ты его нашел…
Риу не стал спорить: распрощавшись с клинком, Ральф все равно остался далеко не безоружным — его бедра опоясывал еще один, очень широкий, дюйма в четыре, кожаный ремень со множеством кармашков. К нему справа и слева крепились совершенно одинаковые, странной формы, но очень изящные ножны; а из голенища сапога предостерегающе выглядывала рукоятка ножа. Однако и это было еще не все: за спиной у чужестранца висел длинный, с широким лезвием то ли нож, то ли меч.
