«Ну да… Да! Зацепила, — стоило Амалии так подумать, откликнулся Карлос. — Ты ведь этого и добивалась? И насчет „Sunrise“ — твоя правда: действительно, есть на свете игры, в которые лучше не играть… А знаешь, — после небольшой паузы продолжил он: — Я, пожалуй, сделаю тебе подарок».
«Подарок? — растерянно переспросила Амалия. — Но…» — Мысли Карлоса, как и в начале разговора, снова будто заискрились весельем, и это почему-то ее испугало.
«Не бойся — тебе понравится».
«О, Господи!.. Подождите, но ведь от подарка можно и отказаться», — наконец нашлась Амалия.
«Разумеется, — уже откровенно засмеялся Карлос. — Разумеется, ты можешь его не брать».
«Тогда я отказываюсь».
«Можешь просто не брать, — повторил Карлос. — Я ничуть не обижусь. Тем более, что это всего лишь благодарность за оказанную услугу. Ну что, договорились?»
«Услугу?» — ужаснулась Амалия.
Отец Небесный! И почему она не послушалась Анну? Сейчас Карлос скажет что-нибудь, вроде «все в порядке: женщины как раз и существуют для того, чтобы делать глупости» и…
«Нет, ты прелесть! На месте Михаэля я бы ради тебя прибежал хоть с другого конца света. Думаю, он так и сделает…»
Ну, вот и добилась… Амалия понимала: необходимо собраться, что-то сказать — нечто такое, способное как-то исправить ситуацию, но мысли лишь беспорядочно метались, бестолковые, беспомощные… Карлос словно стоял в стороне и улыбался…
«Сколько вам лет?»
«Что?» — Он даже не сразу понял, о чем Амалия его спросила.
«Анна сказала — семьдесят четыре, но этого не может быть».
«А ты проницательна».
«Неужели вам действительно доставляет удовольствие смеяться над людьми?» — в полном отчаянии Амалия говорила уже все, что придет в голову.
«Относись я к ним серьезно, я бы не прожил столько лет».
«Так сколько?»
«Ты опять скажешь, я над тобой смеюсь».
«А все-таки?»
«Двести семьдесят четыре…»
Странно: шевельнувшееся было чувство досады тут же исчезло. Амалия слышала — отец говорил, — что существуют мутанты, живущие очень-очень долго.
«Подождите, но тогда… Господи, как же вам тогда, должно быть, тяжело… скучно!»
«Мне очень скучно, — согласился Карлос. — Но уж зато и развлекаться я буду так, как мне захочется».
Амалия вздрогнула: до этого момента Карлос то пугал ее, то удивлял, то даже восхищал, но сейчас… Она вряд ли смогла бы объяснить, что вдруг почувствовала: нечто нелогичное, какой-то непонятный срыв и вслед за этим — четкое осознание, будто бьется в стену, за которой… ничего нет… И точно в подтверждение этому странному впечатлению, Карлос неожиданно прервал контакт…
Глава 8
Враг
Только деревья, которые отмеряли свою жизнь не годами, а десятилетьями, и для которых по этой причине лишние два-три часа представлялись чем-то достаточно несущественным, могли позволить людям спать чуть ли не до полудня. Более того: похоже, именно Лес и поспособствовал столь продолжительному отдыху: путники проснулись подозрительно поздно и практически одновременно. Правда, Ральф открыл глаза минут на пять раньше остальных и, глядя наружу через отверстие, пробитое накануне взрывной пулей, — сейчас сквозь него, наоборот, пробивался свет, — успел обдумать, как лучше сообщить о предстоящем деле Тэну и Риу.
Разведчика особенно беспокоил самый младший его спутник: С'каро, конечно, позаботился о том, чтобы в памяти мальчика от ночного происшествия не осталось и следа, но грубое вмешательство в сознание могло сказаться на его здоровье. Однако Риу держался, как обычно, очень спокойно. Ничего не дрогнуло в его лице и в то время, когда Ральф пересказывал странный разговор с Лесом. Понятное дело, о своем предполагаемом родстве с главой Серебряного Круга разведчик не сказал ни слова: во-первых, это могло испортить отношения между путниками; во-вторых, после пробуждения у Ральфа вдруг снова появились сомнения. Слишком уж невероятной, а главное, непривычной была сама подобная мысль.
На эту же тему размышлял он и по дороге к пораженному участку, благо не только Риу, но и Тэн в этот день непривычно мало говорил. Выбирать, где лучше пройти, так же было не нужно: самые удобные тропинки указывал им Лес. Заботливый хозяин, он, похоже, еще и разгонял насекомых: ни одной мошки не вилось над головами путников, и можно было не сомневаться: любой хищник, будь он на двух или четырех ногах, не сможет взять след трех человек, находящихся под защитой мрачного соснового бора.
Ветра почти не ощущалось, верхушки сосен тонули в пышных грязно-серых облаках. Незаметно для себя Ральф переключился на предстоящую борьбу с плющом. Произошло это само собой или так же благодаря вмешательству Леса, не имело значения: вскоре разведчик все равно не смог бы думать ни о чем другом.
О том, что до места уже недалеко, Ральф понял по некому странному запаху: в привычный букет ароматов сосновой смолы, хвои, лесных трав, грибов и еще чего-то незнакомого, но очень естественного, вместе с очередным порывом ветра неожиданно влился еще один. Разведчик быстро оглянулся. Шедший за ним Риу кивнул — по своему обыкновению, юноша ничего не сказал, но запах гнили он почувствовал гораздо раньше. Теперь же, когда его уловили Ральф и Тэн, он усиливался чуть ли не при каждом шаге, а спустя еще некоторое время открылся и его источник.
Трудно представить, чтобы такая красота была способна издавать подобное зловоние. После мрачно-бурых тонов старого соснового бора яркая зелень всех оттенков — от нежнейших салатных до изумрудных — казалась приятным разнообразием. Белые, розовые, алые и багровые цветы вплетались в этот густой ковер. Некоторые из них уже полностью распустились, другие пока только приоткрывали свои нежные бархатные лепестки. И пахли они — если подойти поближе, — как им и полагалось: медом, солнцем и еще чем-то таинственным и сладким. Однако, стоило сделать всего пару шагов назад, и к чудесному аромату примешивался все тот же тошнотворный запах разложения. И это было еще не все: точно что-то гнетущее и тяжелое нависло над лесом, кто-то кому-то жаловался или кто-то кого-то жалел… Ральф потянул из-за спины мачете и несколько раз с силой рубанул по сплошной стене зелени.
В ответ словно облегченно вздохнули, однако разведчик был слишком потрясен тем, что видел теперь: контуры отдельных деревьев с трудом угадывались под густым покровом плюща, зато обнаженные стволы других либо уже гнили на земле, либо, угрюмые и неподвижные, покрытые плесенью, мертво возвышались на фоне унылого серого неба.
Паутина, длиной не менее шести футов, соединяла два из них, и в этой густой, клейкой сетке билась маленькая яркая птичка. С каждым движением она запутывалась все больше. Вот над ней уже навис огромный — величиной с кулак — мохнатый паук. Кажется, его озадачило неожиданное появление людей, потому что он так и застыл, странно изогнувшись и поблескивая бусинками глаз. Резким ударом Ральф перерубил паутину — волосатое чудовище кинулось наутек; птичка, напоследок чирикнув, камнем упала на землю — видимо, паук все-таки успел впрыснуть в тело жертвы яд, а разведчик долго выпутывал клинок из липких нитей.
