Пришлось подниматься с тюфяка и самому усаживать непрошеного гостя в кресло.
— Никогда не унижайся. Тебя могут пытаться унизить другие. Но до тех пор, пока ты сам… — Слова Карлоса потонули в рыдании.
«Только этого еще не хватало…»
— Если хотел мне что-то сказать — говори… Пока сюда не пришли, — выждав несколько минут, снова заговорил Карлос.
С'торн в очередной раз всхлипнул и промокнул рукавом глаза.
— Итак?
— Я долго не мог заснуть, потом… — Юноша остановился: видимо, то, что он собирался сказать, его здорово смущало. — Я вдруг понял: если не приду сюда — моя жизнь кончена… — Он говорил немного дрожащим, но хорошо поставленным голосом, в котором уже проскальзывали басовые нотки. Интонации также говорили сами за себя: искушенные в риторике старшие братья потрудились на славу. Как, впрочем, и кое в чем другом: память С'торна, так же как и его речь, была подкорректирована с учетом интересов Братства. Другими словами, после виртуозной операции из своего прошлого юноша помнил лишь то, что ему разрешили помнить, а спустя несколько лет будет делать только то, что ему прикажут — неповиновение же приведет к неминуемому суициду. Сколько подобных операций в свое время переделал С'каро…
Карлос вгляделся в лицо юноши. В его глазах все еще стояли слезы, но само лицо больше не дергалось, а губы упрямо сжались.
Бесполезно спрашивать, как он попал сюда, на Манун. И родителей своих он, конечно, не помнит. И девушку — если она у него была.
Все, что ценится людьми: любовь, дружба, удовольствия — для него суета. Устремления чистого разума — вот единственное, ради чего стоит жить. Так учат его старшие братья, и таков будет его ответ. И пускай грубое несознательное тело требует совсем иного — он все равно справится. Чего бы это ему ни стоило.
— Ты знаешь, как меня зовут? — спросил Карлос, снова усаживаясь на свой тюфяк.
— Брат С'каро.
— Верно. А почему я здесь?
— Ты не захотел подчиниться приказу Безымянного Властителя.
— Которого люди обычно называют… — Карлос сделал небольшую паузу, — Нечистым.
Молодой человек вздрогнул.
— А того человека, что приходил ко мне вчера… вижу-вижу, узнал. Тогда как же ты посмел прийти сюда?
— Не знаю. — Губы С'торна снова плотно сжались.
«Память тела…» — мысленно ответил за него Карлос. Мальчика привела сюда информация о нескольких минутах свободы. Воспоминания, Бог знает каким способом, зафиксированные телом.
— О чем ты думал, когда шел ко мне?
Молчание.
— О чем ты думал?
— Мне было страшно, и… я думал, что… как только войду сюда, все закончится, но когда я открыл дверь… — С'торн запнулся.
— …стало еще хуже, — договорил за него Карлос.
— Д-да.
Карлос задумался. Операция, насколько он мог судить, была сделана С'торну не так давно: если прямо сейчас убрать фальшивку, память мальчика может восстановиться в считанные часы; если же оставить все как есть, через несколько лет сознание будет изуродовано уже до неузнаваемости. Трудно себе представить что-нибудь более отвратительное! И в то же время, узнав правду, С'торн сразу же лишится идеалов, к которым стремился, лишится покровительства — по силам ли ему такое…
— Скажи, а где ты взял ключ? — Карлос кивнул в сторону двери.
— Вытащил у брата С'анти.
«Ничего себе…» — Карлос даже присвистнул.
А ведь ему самому было немногим больше, чем сейчас С'торну, когда он, спасаясь от Дэвида, нанялся ухаживать за больными оспой…
— Я знаю, почему ты пришел, — наконец, решился Карлос. — Ты сам скоро это поймешь. А сейчас открой сознание, и не сопротивляйся… Правильно. Вот так… Не шевелись…
Все прошло даже быстрее и легче, чем предполагал Карлос. И теперь, всматриваясь в лицо С'торна, бывший глава Серебряного Круга боялся лишь одного: какова будет реакция мальчика в тот момент, когда он осознает…
— Можно воды?
— Конечно.
Поразительно: никакой истерики — только слегка дрожат руки.
— Как тебя зовут?
— Торн. — Парнишка поставил на место кувшин.
— Та-ак… — уже одно то, как он представился, говорило о многом. — Ну, и что ты теперь собираешься делать… Торн?
— Бежать.
Карлос засмеялся.
— Вот это по-нашему. А где находится потайной выход, знаешь?
Торн покачал головой.
— А как обмануть стражей острова, знаешь? Тоже нет? Ничего, зато знаю я…
* * *
Карлос проснулся оттого, что кто-то открывал дверь в его камеру.
«Кого это опять…»
— Спишь?
«Ага, теперь Дэвид…»
— Спал — до того момента, как ты меня разбудил. — Карлос нехотя сел. Потер ладонями лицо, нарочито громко зевнул.
Дэвид с грохотом двинул креслом.
— Ну, сейчас, сейчас. Это вам, молодым, все легко, — ворчливо откликнулся Карлос. — Кстати, ты извини, но мне нужно… э-э-э… — Он показал в угол, где стояла бадья.
— Ты никак меня стесняешься? — с каким-то странным ехидством поинтересовался Нечистый.
— Как знаешь, — пожал плечами Карлос. Он не спеша дошел до угла, поднял крышку. Так же не спеша стал развязывать брюки…
Губы Дэвида продолжали кривиться в непонятной улыбке, но он молчал. Только когда Карлос, не закрывая бадьи, сходил за кувшином и начал ополаскивать руки, Нечистый не выдержал.
— Да опустишь ты, наконец, эту крышку!
— Я же тебе и говорю: старый я, мне бы…
— Ой ли? — перебил Дэвид. — Насколько ты стар, я имел удовольствие наблюдать менее чем пару минут назад. Так что не прибедняйтесь, господин Великий Магистр…
«Это Алекс… Они вскрыли сознание Алекса: кроме него, из десантников подробности о Серебряном Круге не знает никто…»
Карлос сосредоточенно завязывал брюки.
— Притворяешься, будто не понимаешь? — от нетерпения Дэвид чуть не выпрыгивал из кресла.
— Почему же, я понял: ты, верно, хочешь поговорить о Серебряном Круге?
— Точно, — азартно согласился Нечистый. — А еще о том, каким образом ты освободился от моего сознания; ну и, конечно же, о твоем сыне…
— Ого! Я вижу, ты времени зря не терял. — Карлос сделал вид, что восхищен, причем намеренно переиграл, тем самым еще больше разозлив Дэвида.
— Так ты будешь говорить? — едва сдерживаясь спросил Нечистый.
— Ладно. Серебряный Круг практически перестал существовать после подземного взрыва. От твоего сознания меня освободил Ральф, поэтому лучше было бы спросить это у него, но поскольку он в данный момент покинул Канду…
