— Разумеется, Найл, — кивнул его недавний противник, успевший обрести внешность благообразного старца.
— Кстати, а на самом деле Лабиринт существовал, или это всего лишь некрасивая легенда? — поинтересовался Посланник Богини.
— Трудно сказать, — пожал плечами старец. — На Крите в свое время было раскопано некое странное запутанное здание, но' являлось ли оно тем самым Лабиринтом, или послужило толчком к созданию легенды, определить невозможно. Останков Минотавра по сей день не найдено, а скелеты гигантов, рост которых превышает три метров, встречались где угодно, но только не в Средиземноморье.
— Может, потому что всех их сажали в Лабиринт?
— Нет, мой юный друг, никак нет. Не могли бесследно сгинуть десятки гигантских людей, не оставив после себя ни косточки, ни ребрышка, ни даже единственного зуба.
Найл покосился на череп, все еще лежащий там, где недавно стояла стена коридора. В ответ череп клацнул отвисшей челюстью, и с громким хлопком исчез — вместе с костями.
— Извини, Стииг, — поднял голову правитель, — но я пришел к тебе не обсуждать легенды и мифы сгинувших миров. Скажи мне, что ты знаешь о ментальном пространстве?
— Ментальное пространство? — с осторожностью переспросил старец. — Вообще-то есть некоторые заслуживающие внимание факты, способные свидетельствовать в пользу его существования, однако однозначный ответ на данный вопрос дать затруднительно.
— Так ты можешь дать мне советы, как действовать в этом странном мире, или нет?
— Если ты задашь конкретный вопрос, то может быть, и смогу.
— Но как, если ты не уверен в самом существовании этого мира?
— Я не знаю, как устроен так называемый мир, — хитро прищурился Стигмастер, — зато знаю, как работает человеческий мозг. Если ты столкнулся со сложными галлюцинациями, то, возможно, мы найдем способ от них избавиться.
— Галлюцинации… — Найл нервно пробежался по широкой площадке Белой Башни, уставленной разнообразной аппаратурой. — Вот именно этого я и боюсь.
— Возможно, мой юный друг, есть смысл изложить свою историю более подробно?
— Есть, есть, — кивнул на ходу правитель. — Конечно, есть.
— Знаешь, Найл, — задумчиво произнес Стииг, — а может быть, ты начнешь с посещения умиротворяющей машины? Боюсь, в таком состоянии ты не сможешь изложить суть дела с достаточной взвешенностью, без лишних эмоций… — Машину?! — в первый момент возмутился Найл, но тут вспомнил, что Дравиг отказался повторять обряд раньше чем через день, и резко остановился. — Знаешь, Стииг, пожалуй, ты прав. Я слишком перенервничал в последние часы. Мне нужно прийти в себя.
Посланник Богини уже достаточно хорошо ориентировался в обстановке Башни, чтобы самостоятельно открыть камеру машины, усесться в уютное кресло и надвинуть колпак. Он ощутил, как на него полилось тепло, нежные потоки энергии, наполняющие каждую клеточку до краев, снимающие напряжение, волнение, страх… Машина отдавала ему энергию точно так же, как солнце дает ее растениям, людям, паукам.
Для нее не существовало плохих людей или хороших, она не беспокоилась из-за существования Мага или отсутствия равноправия в существующем обществе. Она просто излучала тепло, и иногда казалось, что этот кусок железа способен любить своих близких куда лучше, чем это умеют настоящие живые существа.
Найл открыл глаза. За прозрачным куполом Башни, далеко-далеко, над тонкой нитью горизонта появились первые розоватые лучи утреннего солнца. Наставал новый счастливый день. Посланник Богини чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, полным сил. Ему казалось, что он способен в одиночку свернуть горы — без помощи бульдозеров и взрывчатки. Просто руками.
Правитель легко выпрыгнул из кабины и улыбнулся ожидающему его старцу:
— Доброе утро, Стигмастер. Похоже, машина задержала меня на всю ночь?
— Да, Найл, ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы снять хаотичный заряд с твоих нейронов. Но теперь ты в порядке?
— Разумеется, Стииг.
— Тогда вернемся к твоему «ментальному миру». Ты меня извини, пока ты спал, я снял информацию с головного мозга.
— И как ты это оцениваешь? Галлюцинация, или реальность?
— Не то и не другое, Найл. Кажется, мы с тобой приблизились к разгадке множества технологий, используемых в эзотерических дисциплинах и не признанных реальной наукой. Ты пребывал не в реальном мире, и не в мире галлюцинаций. Ты видел мир, построенный твоим мозгом.
— Какая разница?
— Как тебе объяснить? Разница в том, что он не менее реален, нежели мир, в котором существуем все мы.
— Как это? — замотал головой Найл. — Так он был реальным, или выдуманным?
— Подожди, — вскинул руки старик. — Попробую объяснить, начиная с самого простого. Посмотри, что это такое?
Он хлопнул в ладоши, и в воздухе перед Найлом возникло несколько ошкуренных палок — прямые, кривые, закрученные узлом, сплетенные в хитрые завитушки.
— Палки.
— Среди них есть прямая? — Вот эта, — Найл указал на единственную ровную среди парящих деревяшек.
— Почему ты так решил?
— Как почему? — пожал плечами правитель. — Потому, что прямая.
— Нет, Найл. — покачал головой старик. — Ты так решил потому, что тебе с детства твердили, что предмет подобной формы считается прямым. А такой — кривым, а такой…
За спиной старика возник и начал причудливо извиваться светящийся шнур.
— Мы не знаем точно, какой мир видит каждый из нас. Просто с самого детства детей приучают одинаково называть одни и те же предметы. Точно так же, как учат называть цвета. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
В такт словам старца палки окрасились в разные цвета.
— Мы не знаем, какой цвет видит человек, но мы учим его, что этот, вот именно этот цвет называется зеленым, — Стигмастер указал на синюю палку.
— Это синий цвет, — поправил Найл.
— Слова, — старец щелкнул пальцами и палки исчезли. — Всего лишь слова. Слова придуманы, чтобы люди могли общаться и понимать друг друга. Неважно, какой цвет ты видишь. Важно, чтобы один и тот же цвет все называли одинаково.
— А почему ты думаешь, что мы видим мир по-разному?
— Да потому, что того мира, который ты видишь, не существует вообще!
Внезапно залитая утренним солнцем площадка Белой Башни исчезла, и Найл оказался в абсолютной темноте, в которой с трудом угадывались некие расплывчатые светящиеся облака.
— Вот он, настоящий мир, Найл, — прозвучал в ушах голос Стиига. — неплотные сгустки молекул и электромагнитных излучений, слабые и сильные связи, линии фотонов. И сам ты тоже — сгусток. Сквозь некоторые из излучений и плотностей ты способен пройти, некоторые способен усваивать, некоторые для тебя опасны, некоторые для тебя непреодолимы. Ну как, тебе нравится эта картинка?
