— А меня! — обиделся за его спиной Вайг и засмеялся. Иста поцеловала и его…
— Может, когда-нибудь понадоблюсь, — Нит еще раз пожал руку Вайга.
— Будьте осторожны…
Найл смотрел вслед уходящим Исте и Ниту и думал о том, что совсем по-другому представлял себе это их прощание. Не то и не так они говорили и, казалось, забыли о чем-то самом важном… Хотя что это было за самое важное, Найл не знал.
Перед тем как скрыться за грудой развалин, бывшей, видимо, когда-то домом, Иста еще раз оглянулась и помахала рукой. Найл машинально ответил.
— Ну пошли, что ли? — Вайг положил свою тяжелую руку на плечо младшего брата.
— Пошли, — согласился Найл.
— Ничего-ничего, — было непонятно, что имел в виду Вайг — возможно, все вместе — но Найл на всякий случай кивнул.
Небо уже начинало приобретать какой-то серо-желтый оттенок, но тягаться по яркости с горящим небоскребом ему было пока, конечно, еще далеко. Резиденция находилась как раз за ним — в западной стороне, однако братья повернули на север. Этот крюк был им необходим: очень уж не хотелось снова оказываться снова оказываться в толпе привлеченных пожаром зевак.
Пробираться приходилось через все те же развалины, и Найл невольно опять помянул про себя «добрым» словом заботливых мужей, заседавших в Совете Свободных Людей.
К счастью, теперь светало буквально с каждой минутой, давая робкую надежду на то, что они с Вайгом доберутся до дома, не переломав себе рук или ног.
— Знаешь, может, сейчас и не время, но мне нужно с тобой поговорить, — неожиданно начал Вайг, когда удалось наконец выбраться на более или менее сносную дорогу.
— Какая разница — валяй сейчас, — отцепляя тунику от ржавого прута, согласился Найл.
— Если ты не против, я завтра-послезавтра собираюсь возвращаться домой. Так вот, — Вайг сделал паузу. — Я хочу забрать с собой мать и сестер.
Наверно, Вайг думал, что брат будет страшно удивлен, но Найл как раз и ожидал от него чего-то подобного. Конечно, не сейчас — он подумал об этом в тот момент, когда они все вместе сидели вчера у Сайрис.
— Понимаешь, мать, я вижу, так здесь и не привыкла. Девчонкам на природе будет интереснее. Ну что в городе: пыль, грязь, а там раздолье. И Дона, наконец перестанет скучать.
— Ну уж ей-то с двумя детьми, наверно, не до скуки. Хотя мать сможет ей помочь.
— Вот именно, — обрадовался Вайг. Видимо, он боялся, что Найл может не согласиться. — И еще. Ты извини, конечно, я не знаю, как ты к этому относишься, — Вайг опять ненадолго замолчал, подбирая слова. — У вас тут толком не встретишь ни одного нормального мужика, а мать еще достаточно молодая, — он испытующе посмотрел на брата. — Мы ведь с тобой уже не дети, правда?
— Это точно, — засмеялся Найл. — Да понял я, только она-то сама согласна? На меня не рассердится?
— Слушай, если она прощает тебе то, что вы, живя в одном доме, видитесь раз в неделю…
— Так уж и раз в неделю!
— Ну я немного преувеличил.
— Ничего себе немного…
Да, этот день начался совсем не так, как вчера или, скажем, позавчера. Сначала пожар ни свет ни заря поднял на ноги множество людей: только ленивый не прибежал еще затемно посмотреть на горящий дом. Затем после долгого и глубокого сна «протерли глаза» пауки и немедленно устремились туда же. Наверно, на то, что там происходило, стоило посмотреть, но Найл уже слишком устал. Они с Вайгом только хитро переглянулись, когда сразу несколько смертоносцев с бешеной скоростью пронеслись в вышине.
До резиденции Найл и Вайг дотащились, когда уже совсем рассвело. Поленившись от усталости идти через подвал, подошли прямо к парадному входу. Дежурная служительница, не моргнув глазом, распахнула дверь — Найл просто почувствовал, как она на самом деле поражена.
— Мой господин, — откуда ни возьмись кинулась к нему прямо внизу, у самой лестницы, встревоженная Нефтис: видимо, о пожаре уже знали все, и отсутствие правителя в столь драматический момент заставило служительницу изрядно понервничать.
Однако Найл так и не дал ей возможности спокойно насладиться созерцанием своей драгоценной персоны.
— Пришли ко мне советника Дравига. Немедленно!
Побледневшая Нефтис, кажется, лишилась дара речи. Воспитанная в городе пауков, она никак не могла до конца осознать, что человек, пусть даже он и является правителем города, и посланником Богини, смеет в таком тоне говорить о «хозяевах».
— Да, мой господин, — с большим трудом, но все же пролепетала служительница.
— Ты поняла меня? Немедленно, — повторил безжалостный Найл. — И передай, что я буду ждать его на крыше.
— Да, мой господин, я поняла: на крыше.
— Ну чего накинулся на бедную девочку, мог бы и пожалеть, разве не видишь, как она в тебя влюблена, — пристыдил Найла Вайг, когда они, оставив внизу чуть не плачущую Нефтис, поднялись вверх по лестнице.
— Да? — притворно удивился Найл. — А почему тогда ты сам ни пожалеешь бедную глупенькую девочку, которая из-за тебя каждый день меняет прически и наряды. А?
— У меня есть жена, — пожал плечами Вайг.
— То-то оно и было заметно, когда ты тут совсем недавно добивался, чтобы тебя поцеловали.
И оба засмеялись.
* * *
Расставшись с Вайгом, Найл, минуя спальню, отправился прямо на крышу. Конечно, он предпочел бы вместо этого завалиться в постель, но сначала надо было покончить с делами. Сейчас, когда у Найла наконец оказались развязанными руки, не собирался прощать Смертоносцу-Повелителю ни трагической гибели Юса, ни нарушения закона. Правитель города пауков и посланник Богини Нуады хорошо теперь знал, как заставить его выполнять.
Продолжавший гореть небоскреб, который отлично просматривался с крыши резиденции, немедленно, словно магнитом, притянул к себе взгляд. И Найл, тяжело облокотившись на парапет, машинально смотрел на подбиравшееся уже к самому верху пламя; на черный, затянувший горизонт, дым.
Сейчас, когда наконец можно было стоять и просто наблюдать за всем этим издали, измученному Найлу казалось невероятным, что он смог самостоятельно добраться до дома. Да и все произошедшее сегодня ночью очень мало напоминало реальность. Роскошная кабина лифта, причудливо оформленный холл, сверкающий огнями небоскреб на фоне черного неба — все это, чужое, далекое, но странно зовущее, будило неясные, призрачные воспоминания. Словно тени, проносились они, легкие и неуловимые, и было то ли чего-то жалко, то ли обидно.
Люди часто скучают по прошлому, воображая, что родились слишком поздно и что их место именно там — двести, триста, четыреста… лет назад. Давно минувшая жизнь представляется им овеянной романтикой, обычаи предков — исполненными особого смысла, а их одежда — более величественной…
