Найл, Наура и Нефтис, которая уже начала сооружать навес, остались в лагере.
Солнце подкрадывалось к горизонту. Ветер затих, море разгладилось.
Чайки, орущие над килем выброшенного корабля, внезапно заткнулись. Слышно было только, как стекают капли воды в опреснителе. Наступало томительное время ожидания результатов разведки.
Первым вернулись веселые и довольные люди под руководством Молодого. Как с гордостью сообщил паук, на северо-востоке, в полутора часах от стоянки, на отвесных скалах расположился птичий базар с огромным количеством пернатых разных видов. Стражники притащили полные каски яиц и гирлянды битой птицы, напоминающей перепелов, только в голубом оперении. Следом явился Везав с соратниками, весь увешанный виноградными лозами. Они уверяли, что дальше по берегу существует настоящая культурная сельскохозяйственная зона с виноградными плантациями.
Оставалось дождаться только Капитана.
Стемнело. Утомленные злоключениями люди, наевшиеся яйцами и печеной птицей, уснули. Тревоги ночного шторма остались позади, и теперь они чувствовали себя хорошо и спокойно.
Они были живы, сыты, в безопасности. Что еще нужно человеку?
— Идут, идут! — разбудил Посланника Богини испуганный крик Нефтис. По пляжу ковылял искалеченный капитан, весь покрытый пахучей паучьей кровью. Три его лапы были обломаны, бок разодран. Сам раненый, он волок, за собой на куске паутины двух раненных моряков. По телепатическому бреду капитана Найл понял: третьего охранника потеряли и жив он или нет — неизвестно.
— Что случилось, капитан, что? — кинулся навстречу правитель. Пока растерявшиеся полусонные люди переносили в лагерь своих товарищей, он присел рядом со смертоносцем и попытался установить мысленный контакт.
Из путающегося, мерцающего сознания паука кое-как удалось понять, что там, за грядой скал, растет огромная плантация алых цветов, которую вдоль всей горной гряды охраняют вооруженные до зубов странные существа. Все попытки капитана обследовать их сознание упирались в какую-то ватную смесь. При появлении разведчиков они не шелохнулись. Все их мысли были заняты охраной полей, а передвижение посторонних людей по горной гряде, буквально у них перед носом, не вызывало никаких эмоций.
Отряд уже возвращался, когда в расщелине скалы, на склоне со стороны побережья, стали попадаться проросшие в каменистой почве точно такие же алые маки.
Один из охранников Науры наклонился сорвать цветок. Аборигены-монстры как прозрели. И набросились на людей с таким озверением, что если бы не капитан — не уцелел бы никто. Этим чудищам было все равно с кем драться. Паука они не воспринимали как отличную от людей сущность. Один из моряков-людей в момент драки сорвался в пропасть. Но капитан успел плеснуть ему вдогон свою паутину, и человек завис где-то там, на глубине, не долетев до своей гибели считанные метры. Но поднимать бедолагу у капитана уже не было сил. Добив последнего преследователя, истекая кровью, он подобрал соратников и вернулся в лагерь.
— Где Ойлис? — тревожно поинтересовалась Наура.
— Он жив, — выпрямился Найл. — Висит на паутине.
— Нужно отправить ему помощь!
— Ночь, темно, — покачал головою Найл. — Подождем до утра, потом пошлем Молодого.
Новое имя уже прочно закрепилось за восьмилапым членом отряда, и он сам начал на него откликаться. Конечно, паук мог найти и вытащить человека и в кромешной тьме, но умение ориентироваться во мраке было необходимо в лагере, при ночном дозоре.
Наура недовольно хмыкнула, но подчинилась и пошла заниматься раненными, а Нефтис, опасаясь погони, отошла в сторону по пляжу спряталась в засаду.
Найлу не спалось. Он молча сидел у тлеющего костра и смотрел, как ночной прилив подползает к корабельным обломкам. Еще никогда он не испытывал такого безнадежного оцепенения. Там, в городе, лежит его умирающий брат, а он, вместо того, чтобы идти через горы в логово Мага, сидит на пляже затерянного в море островка. Прилив, лизнув краешек обломков, пополз обратно. Взошла полная луна и заползла за горный хребет, о котором рассказывали злополучные лазутчики. С неба зловеще смотрели на жителей Земли чужие холодные звезды. Почему-то вспомнилась Найлу карта звездного неба ассирийского периода, демонстрируемая ему Стигмастером в Башне… Вдруг позади корабля небо будто зашевелилось, и длинная вереница звезд, медленно пройдя по хребту, спустились к морю и столпилась на корабельных обломках. За спиной послышался дрожащий голос хозяйки корабля Науры: «О, великая Богиня, помилуй нас! — и даже пронзительно-надрывно: — Что это?!»
Не каждый день попадалось морякам на глаза такое явление. Они верили, что это души умерших приходят предупреждать их о возможной опасности — и молились Великой Богине об усопших и спасении от бед. Вот и сейчас, молились все, кто не спал.
В лагере стало неспокойно. Подступившие, огни как-то действовали на спящих людей, и те стонали.
Найл вспомнил древнюю гомеровскую легенду об Одиссее и, плюнув с досады, вызвал молодого паука. Тот как-то лихорадочно ершился — фантомы одолевали его по-своему. Вслед за юным пауком приковылял немного восстановивший силы, полурастерзанный капитан. Они начали плести из своей паутины заградительную стену, которая сможет остановить возможных врагов.
Однако до утра ничего не случилось, и с рассветом огни пропали.
Молодой паук отправился на выручку зависшему в пропасти человеку и вскоре вернулся, излучая гордость, не только с невредимым разведчиком, но и с ценной добычей: как тут же сообщил довольный собой восьмилапый, ему удалось незаметно поймать у цветочного поля крайнего сторожа. Он выдернул его в заросли кустарника и оплел паутиной. Паук пока плохо понимал, зачем люди берут пленных, но сам процесс захвата ему очень и очень нравился.
Моряки тут же столпились вокруг паутинного кокона, ошарашено глядя на попавшее к ним в руки страшилище. Больше всего странный пленник походил на какое-то индуистское божество со старинных картинок, шестирукое существо на человеческих ногах и с человеческой головой, имеющей три глаза. В сознании у этого многорукого чудища творилось что-то непонятное. Молодой заметил это еще там, в горах, но разбираться на месте подробнее было рискованно.
Найл для лучшего контакта положил на голову связанному правую ладонь, прижал левую руку к солнечному сплетению и прислушался к его мыслям:
Цветы, цветы, цветы. Любой ценой нужно защищать цветы. Цветы, и ничего более. Единственное, что вынес Найл из его мыслей — так это составил довольно ясное впечатление о виде цветов. Похоже, шестирукие аборигены охраняли плантации опиумного мака.
— Капитан, — запросил правитель помощи у более опытного в деле прощупывания сознания смертоносца. — Попытайся выяснить, кто он, где их селение, что они делают с цветами.
Паук запустил свою волю в разум пленника и начал старательно копаться в его памяти, но вскоре тоже признал поражение.
— Мне кажется, это устроено специально, — сделал предположение восьмилапый. — Кто-то очень старательно прошелся по внешним слоям его сознания, вычищая естественные желания и эмоции, и внедрил только одну потребность: защищать цветы от любых существ. В свое время мы пытались воздействовать таким же образом на людей, но они получались слишком бестолковыми. Как этот: враги проходят в двух шагах, а он не обращает на них внимания, если они не наступают на цветочки.
