— Простите меня, мой друг! Мне удалось достать билет на более ранний рейс, и я тороплюсь. Пойдемте со мной.
Бак извлек блокнот из одного кармана, ручку из другого.
— Что вы думаете о последних заявлениях? — спросил Бак.
— Позвольте мне сказать следующее. Сегодня мне приходится быть в какой-то мере политиком. Верю ли я в Бога как в понятие? Нет! Я верю, что Бог — э то личность. Верю ли я, что все религии мира могут сотрудничать и сольются в одну? Нет, скорее нет. Мой Бог ревнив и ни с кем не будет делиться Своей славой. Однако, можем ли мы относиться друг ко другу терпимо? Безусловно. Вы можете спросить, почему мне приходится становиться политиком? Потому что мне надо идти на компромиссы ради восстановления Храма. Не отрекаясь от своей веры в единого истинного Бога Авраама, Исаака и Иакова, я буду сотрудничать со всеми добрыми людьми и относиться к ним терпимо. Я могу не соглашаться с ними, с их системами, их взглядами. Но если мы можем быть в хороших отношениях, давайте ладить между собой. Самое мое большое желание, чтобы Храм был восстановлен на его первоначальном месте. Предполагается, что так и будет. Я предвижу, что Храм будет построен за год.
Раввин прорвался через двери отеля и попросил швейцара поймать ему такси.
— Но сэр, — спросил Бак, — если главой новой мировой религии станет христианин… Файнберг отмахнулся от Бака.
— Всем известно, что это будет Мэтьюз. Наверняка, именно он будет следующим папой. Он считает себя христианином? Да, он христианин с головы до ног! Он верит, что Иисус был Мессией. Я скорей поверю, что Мессия — это Карпатиу.
— Вы серьезно?
— Поверьте мне, я много думал над этим. Мессия должен принести мир и справедливость. Посмотрите, чего сумел достичь Карпатиу в течение нескольких недель! Разве это не отвечает необходимым критериям? Мы все это узнаем в понедельник. Вы знаете, что мой коллега рабби Цион бен-Иегуда…
— Да, я собираюсь смотреть эту передачу.
Было много людей, с которыми Бак собирался говорить о Карпатиу, и одним из них был этот бен-Иегуда. От Файнберга он хотел услышать в первую очередь о Храме, поэтому вернулся к предмету разговора.
— Чем же так важно воссоздание Храма?
Реб Файнберг все время крутился, высматривая такси, явно озабоченный тем, что может опоздать. Хотя ему не удавалось смотреть Баку в глаза, он продолжал излагать свои соображения. Он изложил Камерону краткую историю вопроса, как будто выступал перед классом иноверцев, интересующихся еврейской историей.
— Царь Давид хотел построить Храм для Бога, — рассказывал он, — но Богу показалось, что Давид пролил слишком много крови в войнах, поэтому Он разрешил постройку Храма не Давиду, а его сыну, Соломону. Иерусалим был именно тем городом, который Бог мог назвать Своим, туда люди приходили прославлять Его. И это был великолепный Храм Слава Всевышнего являлась в нем, и он стал символом благоволения Бога к Своему народу. Люди чувствовали себя в такой безопасности, что, отвернувшись от Бога, они продолжали ее рить, что Иерусалим неприступен до тех пор, пока стоит Храм.
Подкатило такси. Швейцар погрузил чемодан в багажник.
— Заплатите швейцару и поедемте со мной, — сказал Файнберг.
Улыбнувшись, Бак вынул купюру из своего кармана и сунул ее швейцару. Даже если ему пришлось бы заплатить за такси, это интервью стоило того.
— Аэропорт Кеннеди, — сказал Файнберг водителю
— У вас есть телефон? — спросил Бак водителя.
Тот передал ему сотовый телефон.
— Звонить можно только по кредитной карточке.
Бак попросил Файнберга показать ему гостевой лист, чтобы узнать номер телефона отеля. Он позвонил администратору и сказал ей, что его багаж должен остаться в отеле дольше оплаченного срока.
— Сэр, тут кто-то уже забрал его для вас.
— Что сделал кто-то?
— Забрал багаж для вас. Сказал, что он ваш друг и доставит его вам.
Бак был ошеломлен.
— Как же вы могли отдать мой багаж незнакомому человеку, который просто назвался моим другом?
— Сэр, все не так мрачно. Если вам понадобится, вы легко определите этого человека. Его каждый день показывают в новостях.
— Мистер Карпатиу?
— Нет, сэр. Это один из его людей, мистер Планк. Он обещал доставить ваш багаж вам.
Файнберг был доволен, что Бак закончил разговор.
— Вернемся к Храму! — прорычал он. Водитель резко нажал на газ.
— Не вы! — воскликнул Фейнберг. — Мы!
Баку пришло в голову, что человек такой неуемной энергии и энтузиазма мог бы проявить себя в любой профессии.
— У вас была бы смертельная подача в ракитсе,
[16]
— сказал он раввину.
— Я прекрасно играю в раките! — ответил Файнберг — У меня высший разряд. А вы?
— Бросил.
— А еще такой молодой!
— Слишком много работы.
— Для спорта всегда должно быть время! — заявил ребе, похлопав себя по гладкому, упругому животу. — Ну так вернемся к Храму.
Такси встроилось в вереницу машин, и Бак снова принялся записывать.
* * *
Когда Хетти, извинившись, сняла трубку телефона на. своем столе, Рейфорд незаметно вытащил из кармане. Евангелие и Псалтирь Его тревога в отношении встречи с Карпатиу не улеглась Он отыскал девяностый Псалом, и прочел стихи, которые подчеркнул когда-то для себя.
«Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!». Он избавил тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его. Не убоишься ужасов в ночи стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты сказал: «Господь — упование мое»; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих…»
Когда он поднял глаза от книги, Хетти уже положила трубку и выжидающе смотрела на него
— Извини, — сказал он, закрывая Библию.
— Ничего, все в порядке, — ответила она. — Генеральный секретарь готов тебя принять.
Получив заверения таксиста, что они не опоздают к самолету, Файнберг с воодушевлением вернулся к теме разговора:
— Храм и город Иерусалим был разрушен царем Навуходоносором. Спустя семьдесят лет был издан декрет о восстановлении города, а в дальнейшем и Храма. Второй храм, построенный Зоровавелем и первосвященником Иисусом, настолько уступал Храму Соломона, что некоторые старики плакали при его основании.
